Посмотрев вниз, я увидел, что нахожусь достаточно высоко. Внизу виднелись развалины. Спускаться на ночь глядя — верх безрассудства, а вдруг там дикие звери. А что, очень может быть — стая волков или медведь шатун. Плохо. Пить нечего, есть нечего. Спать не на чем. Но и туда я не сунусь. Придется все же дожидаться утра — и без разведки соваться куда-либо — себе дороже.
Я вспомнил, что в Амазонке до сих пор живут люди-людоеды, а может в тех развалинах живут такие же. Попадать к таким как-то не очень хотелось. Стал устраиваться на ночлег, так как быстро темнело.
Почему же так пить-то охота? Больше, чем есть. Перед тем, как пойти в пещеру, напился из ручья. Так! — не думать про еду. Выбрав поудобней камень вместо подушки, разлегся на карнизе, пытаясь придумать какую-нибудь хорошую мысль, чтобы с ней заснуть. В голову ничего не шло, кроме каких-то глупостей — типа, что за порода этот камень, и как тут смогли сделать пещеру. То, что она рукотворная, было понятно даже мне. Ступеньки-то не естественного происхождения, это факт! Спину приятно грел камень, нагретый солнышком за день. Твердовата каменная подушка. Но учитывая, в каком стрессе я находился, это было самое малое из зол. Незаметно я заснул. Это я понял, когда проснулся. Ведь невозможно проснуться, не заснув.
А очнулся я от холода, который, как мне показалось, поселился у меня внутри. Еще и бок занемел. Чтобы спать на камне, нужна привычка. У меня же таковая отсутствовала напрочь.
Разминая затекшую руку, открыл глаза и сразу же зажмурился. То, что я увидел, вызвало опять волну холодного ужаса и безысходности. Мне даже дышать стало трудно.
"Ничего, ничего — подумаешь, розовая Луна. Очень даже ничего. А, может показалось, спросонья?" Медленно открыл глаза. Нет, не показалось! В небе висела насыщенно-розовая Луна. Видимо и не Луна вовсе. Не красная или бледно-желтая — а розовая, и достаточно насыщенно-розовая. Ясненько. Сна ни в одном глазу. Встал, верней попытался, нога затекла, встать невозможно. Ну почему все так хреново? Хотелось выть. Если бы я умел плакать — точно было бы легче.
Сел, охватив руками голову. Да что же это такое? Никогда мне не было так плохо. Даже когда умерла мама, была пустота и неверие в реальность происходящего. Когда умер отец — уже не так переживал. И вот опять ощущение, что я всё и сразу потерял. Я сидел и скулил, как побитый щенок, тупо стуча попавшимся под руку камнем о монолит скалы.
Отбросил расколовшийся в ладони камень в сторону. Нахлынуло холодное спокойствие. У меня всегда так — в чрезвычайных ситуациях, мозг выключает эмоции, и начинает работать как часы. Ни переживаний, ни страха — только холодный расчет. Видимо предохранитель мозга — чтобы не выгореть от эмоций.
