— Как где? В школе. Потом у них всякие дополнительные занятия, а обедом их там накормят. Эго очень хорошая школа.
Боженка задумчиво свинчивала пробку с серьёзной бутылки.
— У меня в планах родить кого-нибудь, — не слишком уверенно призналась она. — В случае чего, замолвишь за меня словечко в этой школе?
— Нет проблем. Тогда тем более лучше в трезвом виде.
— Ладно, давай свою селёдку…
Хватило и четверти финской бутылки, а на двоих это никак нельзя назвать перебором, чтобы Майка поняла всё. Вертижопка, как ни странно, имела весьма разумную жизненную позицию. Действовала она очень последовательно, и ей не хватало только чуточку удачи.
— Она сразу Анюте заявила, а ведь едва семнадцать исполнилось, что молокососов она в гробу видала, — докладывала Боженка, а дожидавшееся своего выхода негодование пока притаилось под потолком. — Все они дураки набитые, неумёхи и ни фига у них нет, так чего ради них стараться, разве что форму шлифовать…
— И шлифовала? — прорезалось негодование с Майкиной помощью.
— Ещё как! По полной программе. На разной деревенщине тоже. Половина мордобоев в тех краях — её заслуга. А она преспокойно объясняла Анюте, что ей нужен богатый, с квартирой, с положением, при должности, но старая развалина тоже нежелательна. Лучше всего молодой, с образованием, разведенный и бездетный, и неплохо бы, чтоб ей нравился. Туго у неё шло. Всё чего-то не доставало, а прежде всего квартиры, как-то не попадались ей с богатыми родителями…
— Об этом я слышала, — прервала подругу Майка и рассказала Боженке, что узнала от Зютека. Тот не велел хранить тайну, а Боженка кивала головой, поддакивая:
— Правильно, всё сходится. Жилищные условия у неё доисторические, ещё времён недоразвитого социализма. Я бы оттуда давно дала дёру. Она тоже мечтает слинять, но слишком ленива, чтобы самой напрягаться, считает, что мужик должен. Что ты сказала?
Майка бормотала себе под нос.
— Да так, ничего. Вот, чёрт. Верный подход, я бы поддержала. И с этой целью наметила себе Доминика?! Вот ведь дебилка нереальная!
— В Доминика она влюбилась, — заявила Боженка тоном, который заткнул рот даже распоясавшемуся негодованию. — Не успела тебе сказать, слишком остро реагируешь.
— Вовсе я не реагирую, просто у меня время от времени проблёскивает…
— Проблёскивай тише, в смысле не так ярко, а то я сбиваюсь, а хотела всё по порядку. Пока суть да дело, лопухнулась она здорово, я тут подсокращусь, а то до утра не кончу, одного такого она надыбала, ребёнка и беременную жену — по боку, а тут облом, оказалось, что квартира и прочее имущество женино. Другой коньки отбросил, сердце не выдержало, сразу после любовных утех, а следовательно, все сопутствующие обстоятельства потеряли значение. Третий, или который там по счёту, не важно, сам из себя был звезда, поп-идол, артист, девиц, на всё готовых, вокруг — вагон и маленькая тележка, а Вертижопка — средненькое диво, позволил ей присоединиться к гарему, не больше. Уж она уработалась вдрызг, а тут такое разочарование. Ты глянь, сплошной мартиролог получается. Что это у нас так пусто, плесни малость. Не селёдка, а чистая амброзия!
