— Ещё как!
Боженка аж подскочила:
— Так что же ты молчишь?!
— Это надо видеть. Словами не опишешь. Не тот эффект.
Подруга переварила услышанное и вылила в стакан остатки пива из банки:
— Ладно, постараюсь не спиться, дожидаючись…
* * *
Данута и Харальд, наконец, прибыли и привезли бесценный диск.
— Этого никто не должен видеть, — предупредила Боженку Майка, впуская подругу в квартиру. — Ни Доминик, ни в коем случае дети, ни Зютек, ни, боже, упаси, Анюта — тут же растреплет, в общем, у нас никто. Особенно из тех, кто знает эту вертушку-искусительницу. Поэтому я и позвала тебя до обеда, пока все заняты. Швеция и прочий мир могут ею любоваться до посинения хоть круглые сутки.
— Значит, только мы вдвоём? — уточнила проникшаяся своей исключительностью Боженка.
— Сейчас поймёшь. Харальд целый документальный фильм сделал… Садись и смотри!
Боженка уселась и впилась глазами в экран.
Основная экспозиция занимала как минимум три витрины общей длиной свыше двадцати метров и содержала сцены, скорее, нетипичные. И весьма подвижные.
Харальд начал снаружи, с улицы, и первые кадры представляли толпу, снятую сзади. Камера протиснулась через скопление людей и показала огромные витрины во всей красе.
С одной стороны, если смотреть с улицы, то справа, на крохотном клочке утоптанной травы сражались друг с другом двое раннесредневековых викингов. В рогатых шлемах, с бородатыми грозными лицами, пышущими дикой яростью и бездонной тупостью, они зверски махали топорами, держа в левой руке по щиту. Мощные торсы уже были обагрены кровью, хотя та ещё не брызгала во все стороны.
И по вполне понятным причинам. Поскольку чуть дальше влево, сразу за травкой, демонстрировалась изысканная женская и мужская одежда, ловко перемешанная между собой. Ещё дальше происходило чёткое разделение гардероба по половому признаку, с явным преобладанием женского, вплоть до самого подиума, на котором появлялись манекенщицы. Живые. Живые? Точно ли живые?
Уж, во всяком случае, очень красивые. И одетые весьма скупо — мода, как-никак, летняя, — но так, что слюнки текли. Выходили модели откуда-то из глубины, делали несколько шагов, поворачивались, соблазнительно улыбались и, не торопясь, пропадали за кулисами. Всё это продолжалось достаточно долго, чтобы у викингов в руках топоры начинали застывать, бородатые челюсти отваливались, а на тупых рожах появлялись, скорее, не боевые эмоции. Но манекенщицы исчезали, скандинавские троглодиты стряхивали с себя чары и принимались махать топорами с удвоенной силой.
