Но для бедного Сильвинэ этот день в Бессониере[1] прошел гораздо тяжелее; надо сказать, что дом и все владение Барбо получили это прозвище со времени рождения близнецов; вскоре вслед за этим и служанка дома родила двух девочек-близнецов, которые умерли. Крестьяне очень любят давать всякие насмешливые прозвища, и потому владения Барбо скоро получили название «Бессониер». Всюду, где только ни показывались Сильвинэ и Ландри, дети непременно кричали: «Вот близнецы из Бессониера». Итак, в этот день в доме дяди Барбо в Бессониере царило очень грустное настроение. Как только Сильвинэ проснулся и увидал, что брата нет с ним рядом, он понял, в чем дело; но ему не верилось, что Ландри ушел, не попрощавшись с ним. И, несмотря на все свое горе, он сердился на него.
— Что я ему сделал? — говорил он матери, — и чем рассердил его? Я следовал всем его советам. Он говорил, чтоб я при тебе не плакал, милая мама, и я удерживал слезы, так что у меня трещала голова. Он обещал перед уходом поговорить еще со мной, чтобы ободрить меня и позавтракать со мной на границе Шеневиера, там, где мы обыкновенно играли. Я хотел сам собрать в узелок его вещи и дать ему мой нож, который лучше его ножа. А ты, мама, собирала еще вчера его вещи; ты знала, следовательно, что он уйдет, не попрощавшись со мной?
— Я исполнила волю твоего отца, — ответила тетушка Барбо.
Она говорила все, что могла придумать, чтобы утешить сына. Но он ничего не слушал; и только, когда мать тоже заплакала, он стал ее целовать, просить у нее прощения за то, что доставил ей лишние страдания, и обещал остаться с ней, чтобы утешать ее. Но, как только она отправилась по делам на птичий двор и в прачечную, он, даже не думая, что делает, побежал по направлению к Пришу, поддаваясь инстинкту, как голубок, который летит к своей голубке, не заботясь о правильности пути.
Он добежал бы от до Приша, если бы не встретил отца, который возвращался домой; Барбо взял сына за руку и повел обратно, говоря:
— Мы пойдем туда сегодня вечером, а во время работы не следует мешать Ландри: его хозяин будет этим недоволен; да и к тому же мать очень огорчена, а я надеюсь, что ты сможешь ее утешить.
Сильвинэ вернулся к матери и весь день ходил за ней следом, как маленький ребенок, говоря только о Ландри; он не мог заставить себя не думать о нем, когда проходил один мимо всех тех мест, где они бывало ходили вдвоем. Вечером он пошел в Приш, и отец отправился с ним вместе. Сильвинэ чуть с ума не сошел от радости при мысли о том, что идет к брату. Он даже не мог спокойно поужинать, — так он спешил уйти. Он думал, что Ландри, быть может, выйдет ему навстречу, и ему все время казалось, что он видит его издали. Но Ландри и с места не двинулся, хотя и очень желал пойти к Сильвинэ. Он боялся, что молодежь Приша будет смеяться над его привязанностью к брату, так как их любовь считалась болезнью. Сильвинэ застал Ландри за столом, где он пил и ел с таким видом, точно всегда принадлежал к семейству Кайо.
