― Нет, ― я неуверенно покачала головой. ― Я не могу. Я… вообще-то, завтра в школу. Это раз. Я не настроена идти сегодня на вечеринку. Это два. И вообще, там…
― Будет Джастин, ― закончила за меня подошедшая Хейли. Она остановилась рядом, положив руку на мое плечо, и улыбнулась. ― Вот главная причина, по которой ты не хочешь идти к Патрику.
― Существует бесконечное количество причин, по которым я не хочу посещать вечеринки вообще, ― сказала я.
Хейли ухмыльнулась, положив подбородок на руку, которая лежала на моем плече, и вздохнула.
― Например? ― спросила она.
К чему это уточнение? Хейли прекрасно знала мой ответ.
Я поджала губы и искоса взглянула на нее.
― Девять месяцев назад я похоронила своих родителей, ― отозвалась я и удивилась, как ровно и холодно прозвучал мой голос. На самом деле, я не была на их похоронах. Не могла по состоянию здоровья. Но это, может, даже к лучшему.
Подруги застыли на своих местах, не ожидая, что я скажу нечто подобное. Я старалась не говорить о родителях. Вообще. Не произносила слова "мама" или "папа".
Я медленно втянула в себя воздух и на секунду прикрыла глаза.
― Извините, ― я переступила с ноги на ногу, и Хейли убрала руку с моего плеча.
Ники переглянулась с ней, и обе сочувствующе вздохнули.
― Вот именно, Эмили, ― моя златовласая подруга взяла на себя ответственность и попыталась "вразумить" меня. ― Прошло уже девять месяцев, ― она обошла кухонную стойку и остановилась в двух шагах. ― Я не понимаю, как тяжело ты переживаешь… их смерть, но ты еще жива, ― она шагнула вперед, оказавшись ближе. ― Твоя жизнь продолжается, Эмили, а у нас с Хейли такое чувство, словно ты похоронила себя вместе… ― ее голос дрогнул, ― вместе с ними.
Все внутри меня превратилось в камень. Я почувствовала, как ярые языки обиды обожгли сердце. Я не хотела, чтобы Ники так говорила про моих родителей (хотя она, по сути, не сказала ничего плохого). Я не хотела, чтобы она, или Хейли, или кто-нибудь еще упоминал их в моем присутствии, точнее их смерть.
Я открыла рот, но не знала, что сказать, поэтому через секунду сомкнула губы и опустила голову.
Я понимала, что не буду скорбеть всю жизнь, что однажды утром я проснусь и не почувствую жгучую боль в груди. Этот Новый День еще не настал, и я уверена, мне придется долго ждать его прихода.
Но Ники права. Моя жизнь не стоит на месте, и я не должна хоронить себя заживо. Я должна жить дальше, должна радоваться и наслаждаться всем, что имею. Я знаю, что мама и папа не хотели бы видеть меня такой, какая я есть сейчас. Папа бы сказал мне: "Эй, дочка, посмотри на себя? Я тебя совсем не узнаю. Это не моя Эмили. Ты ведь другая. Я знаю тебя, чертенок". Папа дал мне это прозвище, когда мне было шесть. Я была очень буйным и неугомонным ребенком.
