Дело в том, что монастырский город продолжал активно торговать с противниками Ода, к тому же и в его окрестностях на огромной оживающей территории старой Нанива процветала торговля. Так же рос и политический авторитет Исияма Хонгандзи. Дальновидная политика Кэн-нё и Сё-нё, находивших возможность в захлестнутой войнами Японии создавать приют тысячам паломников, путешествующим к святым местам, способствовала славе и легендарной известности храма Хонгандзи в стране. Признанием этого особого положения монастыря явилось изъятие функций главного храма и центра секты у Ямасина Хонгандзи и передача их Исияма Гобо.
До похода на феодальные княжества Южной Японии в 1581 г. Ода приступил к штурму ненавистного монастыря. На этот раз его усилия увенчались успехом. Многотысячная армия повторила то же, что и при взятии Хиэйдзана.
Огромный монастырский город был сожжен дотла. Три дня горели торговые склады и пристани, храмы, жилые здания и обширные ремесленные кварталы. От мощной каменной крепости не сохранилось не только ни одного фортификационного сооружения, но и камня на камне. Три дня и три ночи пылал Исияма Гобо. После пожара на огромном пространстве, согласно документам, остались лишь горы пепла.
Много событий прошумело над бухтой Нанива, пока в конце XVI в. полуразоренный город на ее берегах, которым стала за это время прежняя столица, не вступил в полосу стремительного превращения в цветущий экономический центр всей Японии. В 1582 г. был убит Ода Нобунага. Место феодального диктатора после жестокой борьбы с его наследниками занял сподвижник Ода в завоевательных походах Тоётоми Хидэёси. С именем последнего связано возрождение прежней Нанива и превращение ее в Осака — богатейший город страны. Хидэёси также продолжил завоевательные походы своего предшественника.
Несколько веков непрерывной борьбы, кровопролитных столкновений между феодальными князьями, а также крестьянских войн полностью расшатали экономику Японии. Наступил период, когда феодалы, еще недавно рвавшиеся к сепаратизму, к подчинению мечом более слабых собратьев из соседних владений, оказались бессильными перед неудержимо разраставшейся стихией крестьянской войны. Ни одно феодальное княжество, будь то крупное или мелкое, не имело гарантий безопасного существования. В таком же положении оказались и купцы, изворотливые представители торгово-ростовщического капитала, еще совсем недавно наживавшиеся на честолюбивых стремлениях феодальных князей. Огонь крестьянских восстаний, едва притушенный в одном княжестве, с новой силой разгорался в другом.
