— Трудно, грустно, неожиданно, странно. Я могу продолжать и дальше, но ничто не подведет итог сегодняшнему дню. Может, полный абзац? — Я придвигаюсь к Нику, и он обхватывает меня рукой, прижимая к себе. Его губы блуждают по моей шее, пока не достигают губ, и он нежно меня целует.
— Нужно поговорить о Лиаме и Ноа. Знаю, я не отец Ноа, но хочу им быть, тебе это известно. Я был неправ в том, как вел себя сегодня, очень неправ в своих нападках на тебя с Лиамом, прости.
— Я знаю. — Я провожу пальцами по его волосам. — Не думаю, что Лиам прям захочет принять участие в жизни Ноа, может, позже. Может, просто нужно оставить все как есть, все равно он скоро уедет.
Ник заправляет мои волосы за ухо. Накрывает ладонью подбородок и притягивает меня ближе.
— Я люблю тебя, Джози, — говорит он, прежде чем меня поцеловать. Его поцелуй мягкий, неспешный, будто он не торопится и хочет запомнить меня. Будто пребывает в отчаянии.
Я люблю его, правда. Но видя Лиама и Ноа, не могу не думать о том, какое будущее нас ждет и как мы с Ником справимся.
— Эй, Джози!
Мы с Кейтлин поворачиваемся и видим идущего к нам Лиама Вестбери. Кейтлин, предательница, тут же оставляет меня. Уходя, она смеется. Мои ладони потеют, а ноги вдруг превращаются в желе.
В этом году я, наконец, заметила его. За лето он так сильно подрос, раньше я действительно не обращала на него внимания, когда мы были у Кейтлин дома. Тогда он на месяц уехал в футбольный лагерь, а вернулся настоящим красавцем.
Я бы все отдала, чтобы он тут же снял футболку, и я могла получить ясное представление о его прессе, потому что моего воображения на это не хватает.
— Привет, — говорит он. В одной руке он держит футбольный шлем. Другой же держится за воротник своей футболки, которую мне так хочется сорвать.
— Привет, — глупо отвечаю я.
— Как прошел остаток твоего лета?
— Хорошо. Я много читала.
Много читала? Боже мой, он подумает, что я зануда. Что со мной такое? Я с интересом пялюсь в землю, рассматривая ботинок, пинающий камешек.
У меня покалывает кожу, когда он приподнимает мой подбородок, его небесно-голубые глаза впиваются в мои, и я могу лишь думать о том, чтобы броситься к нему в объятья и засунуть в его губы язык. Мне всего пятнадцать, но фильмы-то я смотрела. Уверена, я смогу сориентироваться.
— Пойдешь со мной на выпускной бал?
— Выпускной бал?
Мой мозг едва осознает, о чем он спрашивает. Но клянусь Богом, он сказал «выпускной бал». То есть мы все нарядные будем танцевать. А это значит, что он хочет, чтобы я танцевала с ним, он прижимал меня к себе и раскачивал под дрянные любовные песенки. Под те же любовные песенки, что я слушаю по ночам, когда пишу в тетради «Джозефина Вестбери».
