- Ненормальная, - покачал головой Ромка. - Кать, а что ты там за представление устроила? На дороге.
Я покачала головой. Перед глазами всё кружилось - цветущие акации в беседке, даже журчание маленького фонтанчика отдавалось колоколом. Что там сейчас - хвалитня? Не-е-ет…
- Ром? - выдохнула я. - А ты на машине? - Парень кивнул, и я убитым голосом попросила. - Подвезёшь? Пожалуйста.
Сокурсники дружно уставились на меня.
- Ну… ладно, - ответил, наконец, Рома. - А тебя… э-э-э… домой или, может, в больницу?
- Да, Кать, ты что-то совсем бледная… даже с моим тональником, - вставила Таня.
- Это потому, что он мне не подходит, - зевнула я. - Да, я в порядке. Просто сама не доеду. Ром? С меня потом конспекты.
Парень пожал плечами и, неожиданно подав мне руку, помог встать. Я с благодарностью - и привычно - на неё опёрлась и заковыляла следом.
- Сумку не забудь, - фыркнула Таня, догоняя нас и протягивая мой клатч. - Кать, звони, если что, ага?
- Ага, - выдохнула я.
Слава богу, Рома припарковался почти у самого универа, но не там, где остановились посольские машины.
Я машинально искала глазами белую Ламборджини, пока парень открывал и разворачивал машину.
- Кать, ну чего ты там копаешься?
Я тряхнула головой, взялась за дверцу и в последний момент поймала взглядом знакомую фигуру.
Юноша - Эдмунд? - стоял у ограды университетского сквера, и - я могла поклясться - смотрел на нас.
- Катя, сейчас без тебя уеду, - позвал Ромка, и я отмерла.
Эдмунд провожал нашу машину взглядом всё время, пока Рома выруливал на Остоженку. Он наверняка не мог видеть меня за тонированным стеклом, но я… я не могла оторвать от него взгляда.
“Катрин”, - звучало у меня в ушах. “Катрин”.
Поток машин засосал нас и понёс мимо Парка Культуры, мимо Кропоткинской. Университет скрылся из виду, и я в который раз до крови закусила губу.
Неужели всё было сном?
***
Ничего не изменилось. Ничего абсолютно.
Я смотрела на свою комнату - розовые весёленькие обои, бежевые занавески, раскиданные по полу мягкие игрушки. Громадный белый медведь на кровати.
Номер “Космополитена” на столе, открытый на странице с “фотороботом” Эдмунда, оказался последней каплей. Я рухнула на кровать и, вцепившись зубами в подушку, забилась в рыданиях. Смерть Эда, его последние слова, беседа с его отцом, казнь и - пф! - всё это растаяло в дыму, точно ничего и не было.
Ха! Было. Со мной. Я чувствовала, я помнила, как билась о невидимую преграду, пока Эдвард задыхался в дыму. Помнила, как меня вели на помост. Помнила, как тихо плакал король-колдун, проклиная меня.
