Для постановки трюков пригласили каскадёров из Казахстана, очень серьёзных, с огромным опытом. Тысячи негодяев в лучших студиях мира благодаря этим казахам огребли по морде.
Под их руководством Безруков ловил чашки и стрелы, фехтовал огнетушителем и табуреткой. Одного врага ударил ложкой, согнул черенок, поддел за щёку другого, этой же ложкой, – и бросил через спину. Очень достоверно. Всё как в жизни. Мой папа однажды простой отвёрткой выгнал на мороз целый подъезд соседей. Потом расскажу.
Чтобы не тратиться на массовку, казахам велели играть переодетых полицейских. Рассказали актёрскую сверхзадачу: ходить по залу с очень серьёзным лицом. Пока негодяй не появился, все они притворялись людьми, случайно надевшими одинаковые пиджаки. Танцевали, обнимали женщин очень аккуратно, не выходя за рамки устава. Отрепетировали, приготовили йод, бинты, «скорую помощь», кофе для режиссёра. Казахи изготовились к травмам, Безруков разминается. И вдруг внимательный оператор спрашивает, отчего это у нас все менты – казахи? Ему объясняют терпеливо: это каскадёры. Они родились в Казахстане, выросли, приехали сниматься.
– Но мы же в Питере! – говорит оператор. Ему отвечают – а что делать! В американских фильмах встречаются негры-кардиохирурги и евреи-дальнобойщики. Никто не жалуется. А у нас менты вот такие, с изюминкой. Восточный тип. Надо смириться.
Дотошный оператор говорит: хорошо, можно простить в Питере казахский ОМОН, хоть это и странно. Но зритель ведь не знает, что это менты. Для него всё выглядит так: неистовый Безруков мечется по залу и бьёт исключительно казахов. Огнетушителем, гневной ногой и гнутой ложкой. Он что, нацист?
Всего каскадёров было восемь человек. Съёмки нужно было начинать немедленно. Ни один пластический хирург не успел бы приделать казахам круглые глаза. Режиссёр позвал гримёра.
– Леночка! Как бы нам сделать казахов широкоглазыми? Нарисуй чего-нибудь! – сказал он. Гримёр Лена заплакала и ушла. Режиссёру принесли ещё кофе и пистолет, на случай внезапной потребности застрелиться. И тут третий помощник осветителя предлагает надеть на драчунов новогодние маски. Новый год же. Детский праздник. Хороводы, подарки, все дерутся немножко, зайчики, ёжики, будет мило и задорно. Главное – все русские.
Позвонили ассистенту по реквизиту. Её зовут Надя. В лицо никто не видел, она только что была здесь, но уже убежала. Без неё бы всё кино сдохло. Она может ночью, в тайге, со связанными руками достать из пустоты весьма сложные предметы. Её не смущают такие фантазии режиссёра, как «сухой хризалидокарпус через пять минут» или «семьдесят рослых арабов в национальной одежде к обеду». Если заказать атомную бомбу, опытная Надя уточнит только желаемую мощность и нужна ли к бомбе ракета. Удивительно, как не сообразили заказать ей наш фильм в уже отснятом виде. Она нашла бы. Так вот, душной июльской ночью Надя достала из подпространства целый ворох новогодних масок. Зайчики, лисички, белочки.
