— Думаю, эта мысль посетит ее, когда она доберется до кухни…
— А почему она такая несообразительная, папочка? — озабоченно поинтересовалась Корделия.
Род покачал головой:
— Не только она, детка. Кабатчик тоже показался мне тугодумом.
Род проводил подавальщицу хмурым взглядом.
Мимо семейства Гэллоуглассов поспешно прошли двое пожилых мужчин с проседью на висках, в вышитых кафтанах.
— Да и я говорю: герцог наш желает всю нашу торговлю к рукам прибрать, — недовольно проговорил один из них. — Попомни мои слова: не пройдет много времени, и он скажет нам, чем нельзя торговать, а на какие товары он будет давать разрешение тем купцам, что пресмыкаются перед ним.
— Вот-вот, и еще половину нашей прибыли станет отбирать, — согласно кивнул второй. Однако сказано это было без эмоций, почти равнодушно.
Они вошли в кабачок, а Род ошеломленно пробормотал:
— Более наглой лжи я не слышал с тех пор, как оказался в Грамерае! Герцог Тюдор — на редкость легкомысленный и рассеянный человек. Порой кажется, что ему все безразлично!
— Люди поверят любому слуху, — вздохнула Гвен.
— Верно, но деловые люди должны проверять, верны ли слухи, а эти двое — купцы. Если они будут пользоваться непроверенными фактами, они могут и разориться.
Тут на постоялый двор вошел обоз. Нагруженные поклажей ослы еле двигали ногами и шли, низко опустив головы. Возницы что-то крикнули животным и спрыгнули с козел, а к осликам поспешили конюшие.
— Говорят, этот Альфар — человек справедливый, — сказал один из них.
— Ага, и не скупердяй вдобавок, — отозвался другой. — Я слыхал, что у тех, кто служит ему, нет недостатка ни в чем.
Первый печально покачал головой:
— А нашему герцогу Тюдору нет дела до бедняков.
— Да что они, с ума посходили, что ли? — прошептал Род. — Герцогство Тюдорское — почти процветающее государство!
— Так и есть, — горестно отозвался второй конюх. — Но уж хотя бы у нашего-то герцога крестьяне не ходят в лохмотьях и не живут на хлебе и воде из-за того, что слишком высоки подати, как у князя Романова.
— Ну и ну! — вспылил Род. — Нет, конечно, никто никогда не называл Романова ходячей благотворительностью, но уж по крайней мере он всегда понимал, что если крестьяне голодны, толку от них никакого.
Грегори уставился в одну точку.
— Папуля, — сказал он серьезно, — мне не нравится, какие у них умы.
Гвен, раскладывавшая по мискам жаркое, замерла и сосредоточилась. В следующее мгновение она медленно кивнула.
— Там что-то такое… — Вдруг она вытаращила глаза. — Муж мой, это… оно давит на меня, оно внутри моей головы!
