— Да уж не помолодела, — не пощадила ее мстительная Машка и добавила со вздохом: — Теперь вот узнала, но с трудом.
— Зато вы совсем не изменились, — польстила Машке Юлькина мамаша. А может, отплатила той же монетой: мол, какая была квазимода, такая и осталась. А, ладно, плевать, все равно она, Машка, в конечном итоге всех обставит.
Они так и стояли: Юлькина мамаша неуверенно топталась на лестничной площадке, а Машка в прихожей, приоткрыв дверь на ширину цепочки, беззастенчиво ее рассматривала. Пауза затягивалась, а Машка не выказывала ни малейшего желания пригласить гостью в квартиру. Еще чего! На кой черт она сдалась, наверняка натопчет в коридоре. Вон у нее сколько глины на башмаках, где она ее только нацепляла? Небось поперлась, дурища, дворами, а двумя кварталами ниже чего-то разрыли, видать, коммуникации прорвало.
— Можно войти? — наконец попросилась общипанная курица. Робко и почтительно. Последнее не могло не польстить Машкиному самолюбию.
— Войти-то можно, — равнодушно пожала плечами Машка, — только Юлии дома нет.
— А я знаю, — мамашка скорбно потупилась, — я уже все знаю.
«Надо же, она, оказывается, уже знает, — удивилась Машка, — и когда только успела?»
— А муж ее дома? — не отставала общипанная курица.
— Дома… — Удивление стоило Машке кратковременной потери бдительности.
— Мне нужно с ним поговорить. — Мамашка облизала губы, щедро вымазанные дешевой помадой цвета красного кирпича.
«А, пусть сами разбираются, мне-то что до них», — подумала Машка и сняла цепочку. По крайней мере, она, Машка, как они здесь все считают, только домработница, а общипанная курица — мать хозяйки дома, самая что ни на есть прямая родственница. Кроме того, Машку мучило естественное любопытство, зачем к ним пожаловала Юлькина мамашка и чем все это кончится. Итак, Машка провела побитую молью времени Алевтину в гостиную и отправилась за Филиппом, заранее предвкушая нескучное развитие событий.
Филипп, как всегда, торчал на лоджии и с задумчивым видом курил, а у самого за душой небось ни одной мыслишки, даже самой никчемной. Пустой он, как перезрелый огурец, это даже Машке с первого дня было ясно, а уж куда Юлька смотрела… Только что красивый. Прямо Ален Делон в молодые годы. Вон глазищи-то какие, синие-пресиние. Такие Машка видела разве что на портретах Андриевского, но те-то неживые, там краски, а красками чего не намалюешь. Впрочем, если рассуждать по-бабьи, Юльку, наверное, можно понять. Что она видела за Андриевским, кроме картин?
