Хедли вздрогнул от старого прозвища: прошло столько лет, но волшебное слово осталось в целости и сохранности. Он снова стал «Деткой» – младшим братом, который смотрит на сестру снизу вверх, с благоговением и обожанием.
– Ага, – пробормотал он, неуклюже залез в машину и хлопнул дверцей. – Я знаю одно местечко на Вашингтон-сквер, можно попробовать.
– Не признаю китаезовских харчей, – веско заявил Боб, нажав на газ. – Я могу есть яичницу с ветчиной хоть каждый день.
Машина набрала скорость и рванула вперед: Дейв и Лора на заднем сиденье еле успели закрыть дверцу. «Нэш» бесшумно свернул в узкий проулок, прижал к обочине купе «форд» и устремился по горному склону прямиком к отвесной скале, застроенной зданиями.
– Скажешь, где повернуть, – сказал Боб Хедли. – Я не знаю этот город. Сроду бы сюда не сунулся, если б можно было не ехать.
Дейв и Лора молча прижимались друг к другу, напуганные увальнем за рулем. Боб и Салли были высокими, прекрасно сложенными людьми, по сравнению с которыми Гоулды казались лилипутами. В зеркале заднего вида безвольно маячили их темные, рябые, неправильные лица; оба супруга сложили руки на коленях в немом повиновении. Хедли поразила эта перемена: его сестра и ее муж словно заколдовали этих еврейчиков, вернув их в состояние первозданной глины.
Впервые в жизни Хедли показалось, что он наблюдал две различные расы. Дейв и Лора безропотно смирялись со своим чисто служебным статусом: онемелые и застывшие, они безучастно смотрели вперед, подпрыгивая вместе с машиной на ухабах, пока Боб умело петлял на узких перекрестках между другими автомобилями, пешеходами, фургонами, автобусами. Слышались только свист воздуха да маслянистый гул двигателя. А рядом с Хедли весело улыбалась сестра, слегка приоткрывая темно-красные губы и показывая твердые белые зубы, которым он завидовал всю жизнь.
– Как я рада тебя видеть, – нежно сказала Салли, вытянула руку в перчатке и обхватила его ладонь. Хедли вздрогнул от нажима сильных, тонких пальцев, которые остались лежать на его руке. Он не смотрел на сестру, а таращился на проносившиеся мимо магазины и здания, рисованные вывески, первые вычурные заведения китайского квартала.
– Как идет торговля телевизорами? – кисло спросил Боб своим суровым, отрывистым голосом. – Зашибаешь деньгу?
– Помаленьку, – ответил Хедли. Ему захотелось спросить, как идет торговля недвижимостью, но голосовые связки не желали соблюдать светские условности. Какое ему дело до торговли недвижимостью? Боб Соррелл ему не нравился: зять поражал его, вызывал уважение и надлежащий страх, но он недолюбливал этого человека.
