Голоса с улицы | страница 56
– Вы думаете, – медленно сказал он, – что Движение когда-нибудь охватит все человечество?
Миссис Краффт возмутилась.
– Движение ширится день ото дня! Оно уже распространилось по всему миру: вы только посмотрите, как оно разрослось с тех первых лос-анджелесских дней. Помните? Всего одно здание, пара тысяч сторонников и почти никаких средств. И поглядите теперь… Филиалы и представительства во всех странах мира, публикации и сторонники повсюду, не считая, конечно, коммунистических стран.
– Вот об этом-то я и толкую, – задумчиво сказал Уэйкфилд. – Вы попали в самую точку, миссис Краффт. Коммунистические страны. Мир велик… И в нем есть множество людей, которые верят в эту ересь.
– Но они же отрицают существование Бога!
– Именно, – согласился Уэйкфилд, – они отрицают существование души, Бога и духовного мира вообще. Вам не кажется, что все это – старая песня? Бог против Мамоны… Они ведь мясоеды, миссис Краффт. Всякий раз, когда я вижу изображение Сталина, я смотрю на него в упор и говорю: «Иосиф, ты мясоед! Ты большой, тяжелый и набитый гниющим мясом». Это единственное, что я могу сказать в пользу Адольфа Гитлера. Он ведь был вегетарианцем, миссис Краффт, вы об этом знали? Конечно, Адольф Гитлер совершил много зла в своей жизни (по-моему, он был чересчур вспыльчивым и легковозбудимым), но он никогда не притрагивался к мясу или спиртному. Я обязан это признать: следует отдавать должное противнику, как я всегда говорю.
Миссис Краффт склонилась поближе к Хорасу Уэйкфилду:
– Знаете, почему они все ополчились на Германию и растоптали ее?
– Нет, – оживился Уэйкфилд.
– Потому что она хотела построить новый добродетельный мир. Англия увидела письмена на стене – понимаете, это были англичане. Нация лавочников, как их назвал Наполеон. И он был прав! Деньги, коммерция… – Она склонилась еще ближе к Уэйкфилду. – Известно ли вам, но в жилах королевской семьи течет еврейская кровь?
– Вот как?
– И я расскажу вам, как она туда попала. Дизраэли[15]. Он и королева Виктория, – миссис Краффт кивнула. – С тех пор все и началось. Когда-то давно, в эпоху Уильяма Шекспира, у них еще была душа. Но ее больше нет. Теперь они стали лавочниками, мистер Уэйкфилд. И теперь вы знаете почему.
– Что ж, – скептически сказал Уэйкфилд. – Не знаю, как можно одобрять все это насилие. Я не думаю, что люди должны выходить и убивать других людей, – в глубине души этот человечек испытывал священный ужас перед насилием. – Но северные народы порой именно так и поступают. Помню одного сторожа-финна, обитавшего в подвале дома, где я когда-то жил (я там больше не живу, конечно). Однажды он совсем свихнулся… Поверьте мне, он схватил свою жену и зверски разрубил ее на куски. Просто кошмар какой-то… Вызвали полицию и «Скорую», – Уэйкфилд махнул рукой, – но было уже слишком поздно. Представляете, он разделал эту женщину, как свинью. Вот такие они, эти северяне. Недаром их еще называют берсеркерами, – затем он натянуто подытожил: – За красивыми голубыми глазками и белокурыми волосами скрывается что-то безобразное. Пугающее. Они такие приятные на вид, но рано или поздно это вырывается наружу… И начинает бушевать, убивать, громить и крушить.