— А ну, потопали.
Бежит волна за волной,
Спит ночью берег морской…
Песня оборвалась. Гераськин, Якубенко и еще несколько знакомых водолазов вышли из сада и, увидев Захарова, закричали:
— Эй ты, рыбовед, ты куда это отправился?!
Захарову отступать было некуда, и он ответил:
— В научный институт.
— А что за научная диковинка в обрезе?
— Морская черная лисица.
— Черных как будто бы не бывает, — сказал Гераськин.
— Не бывает? — усмехнулся Захаров. — А я вот, представьте, поймал.
— Тьфу, чудак-человек, что ж ты от меня-то скрывал, — сказал Якубенко. — А ну, покажи.
Захаров поставил лохань на дорожку аллеи и осторожно приподнял брезент. В обрезе барахталось что-то плоское, черное с зеленым отливом, усыпанное молочно-белыми пятнами, с единственной, но большой колючкой на длинном и скользком хвосте.
Водолазы расхохотались.
Захаров тоже улыбался, но не понимал, над чем же смеются товарищи.
Старичок отошел в сторону и, близоруко прищурившись, издали разглядывал рыбозверя.
Кончив смеяться, Якубенко похлопал Захарова по плечу и сказал:
— Слушай, парень, так ведь это не лиса.
— А кто же это?
— Да самый обыкновенный морской котище, уж я-то знаю их, чорт возьми, они мне, гадюки, не одну резиновую рубаху своими колючками прорезали.
— Вот тебе и на! — упавшим голосом сказал Захаров. — А может быть, это лиса, ребята, ведь у ней тоже хвост с колючками?
— Колючки и на шиповнике бывают.
Захаров снял фуражку и провел рукой по волосам.
— Нет, парень, — сказал Гераськин, — твоя лисица — обыкновенный морской кот. И в институт ты с ним лучше и не показывайся. Там их и без тебя хватает.
Якубенко носком ботинка пошевелил кота, и сказал:
— Ишь, чорт пятнистый. Надо же, какой хвостище отрастил.
Он нагнулся и хотел потрогать кота за хвост.
— Оставь! — сказал Захаров.
— Давай тащи его без разговоров на набережную.
— А что? — удивился Гераськин.
— В бухту его!
— Позвольте, — проговорил старичок, подходя ближе. — А как же мое пенсне?
— А иди ты с твоим пенсне, — сказал Захаров, — не до тебя тут.
Ванну с котом понесли на набережную.
Старичок ковылял сзади. Постукивая зонтиком по камням, он бубнил:
— Возмутительная история. Такие чудесные очки и — коту под хвост.
На набережной было не много публики. Лоханку поставили на каменный парапет. Кот забарахтался, словно почувствовал близость воды.
— Валите, ребята, кончайте его, — сказал Захаров, а сам отошел в сторону и отвернулся.
Якубенко осторожно, двумя руками приподнял кота, но живот у кота был скользкий и мягкий, рука Якубенко скользнула под хвост, к концам малых плавников, и вдруг наткнулась на что-то холодное и твердое.
