— Сперва сдай экзамены…
Их бабушка вмешалась весьма неумело:
— Алиса, не этого хотела твоя мать…
Она вспылила:
— Это ты так считаешь. Но никто не знает, чего хотела бы моя мать, поскольку ее уже нет в живых. Зато я знаю, чего хочу: стать актрисой.
— Пересдай экзамены… — настаивал Арман, раздраженный ее сопротивлением. — Так будет лучше для тебя.
— Никогда, ты слышишь?.. Ни за что… Я — не как ты, высшая школа не для меня… Нет, и все тут…
Она помнила эту сцену до мельчайших деталей…
Распахнутое окно, выходившее в парк Пале-Руайяль, деревья в парке; царапина на полосатом кресле, в котором сидела бабушка; Арман, прислонившийся спиной к камину; и как оба они напряженно ждали, когда она успокоится, разожмет кулаки, обмякнет…
— Алиса, — говорила тогда бабушка, — неужели ты так и будешь вести бродячую жизнь, пожертвуешь своим будущим из-за какого-то каприза?..
— Об этом и речи быть не может, — категорически заявил Арман.
А она в ту минуту просто ненавидела обоих за то, что они объединились против нее и ее желаний.
Бабушка решилась прибегнуть к последнему средству:
— Алиса, дорогая… Подумай обо мне… Я не вечна…
— Перестань меня шантажировать, — зло усмехнулась тогда она. — У тебя останется Арман-паинька.
Она умчалась в свою комнату, наспех покидала в чемодан кое-какие вещи и вышла в коридор. Дверь на лестничную площадку она открыла очень тихо.
Эта сцена столько раз прокручивалась в ее голове, что теперь она и сама не знала, хорошо ли поступила или плохо.
— Алиса, — крикнула ей бабушка с другого конца квартиры, — подожди… Ведь тебе нужно на что-то жить…
Эти слова были последними услышанными ею дома. Она хлопнула дверью, даже не подумав, что оставляет их вдвоем, бессильными помешать ее бегству.
Алиса отвела глаза от зеркала и стала методично приводить в порядок свой реквизит, парики, маски.
Из парадного зала долетали звуки музыки. Пианист разогревался, импровизируя на темы Дебюсси, прежде чем перейти к Равелю. Непонятно почему, но музыкальная фраза заворожила ее. Она тщетно пыталась осознать причину, заставившую ее застыть на месте. Машинально отметила первые такты «Прелюдии к послеполуденному сну фавна», аранжированной для пианино.
Комната покачнулась.
Пошатываясь, Алиса прошла в угол, сползла спиной по стене на пол, уткнула голову в колени и съежилась, стараясь занять как можно меньше места.
Она вновь пережила тот осенний четверг, когда, нарядившись маленьким фавном, кружила по гостиной, а мать весело аккомпанировала ей на пианино. В соседнем вольере заклохтали и забили крыльями потревоженные заморские птицы. Привлеченная необычным представлением, через открытую застекленную дверь в гостиную вбежала ее подружка белка. Когда Алиса наклонилась, чтобы запустить белку в колесо, с ее головы слетел шлем, к которому мать приклеила позолоченные рожки, и подкатился к шкафчику, где хранилось варенье.
