— Мама!
Загипнотизированный видом ребенка, бегущего к своей матери, комиссар Фушеру не сводил с нее глаз; он разглядел в ней что-то знакомое, уже когда-то виденное: этот детский профиль, волну русых волос, легкое покачивание бедрами.
Обнаружив присутствие незнакомца, девочка бросилась к матери, прижавшись к ней. Она сразу почувствовала себя в безопасности и повернула голову, чтобы посмотреть на незнакомого мужчину.
Комиссар стоял разинув рот: казалось, он увидел живую копию своей сестры Мерилис, когда той было четыре года. И тотчас вспомнилась исступленная ночь, которую он провел с Жизель. Неужели этот ребенок — плод той скоротечной любви? От такого предположения в глазах у него потемнело, он покачнулся, но разум тут же отмел подобную вероятность. Сделал несколько быстрых шагов, но внезапный приступ боли в ноге заставил его остановиться. Совладав с болью, он перевел дыхание и яростно потер отнимающееся колено.
Девочка подняла лицо к матери:
— Ты думаешь, этот господин тоже упал, как и я?
Она приподняла подол своего платьица, с некоторой гордостью посмотрев на свежую царапину на коленке, уже смазанную йодом.
Вновь захлестнутый волнением, Фушеру растерянно обратился к Жизель:
— Вы не сообщили о своем материнстве… впрочем, вообще не подавали о себе вестей…
Ответом ему было тягостное молчание.
— Сколько же лет ребенку? — спросил он.
Жизель, кляня в душе эту непредвиденную встречу, продолжала молчать.
Она лихорадочно искала способ уклониться от прямого ответа. У нее был все тот же бегающий взгляд, как прежде. Не выдержав, он напрямую спросил:
— Скажите, это наш?
Жизель потупилась.
— Стало быть, вы даже посчитали бесполезным информировать меня? — отчеканил он с еле сдерживаемой злостью.
— Мне всегда казалось, что вы ничем не хотите связывать себя. Впрочем, после пережитой вами драмы грешно было бы на вас сердиться…
— Почему это именно женщина должна решать — что мужчине в тягость, а что дает ему свободу? — тотчас возразил он.
Почувствовав скрытое напряжение в голосах взрослых, Анжела попыталась завладеть вниманием матери.
— Я есть хочу! — заявила она.
Жизель воспользовалась этим бессознательным призывом к порядку, чтобы положить конец неприятному разговору.
— Сейчас не время продолжать… — с явным облегчением произнесла она.
— В самом деле… — иронично произнес Фушеру. — И когда я могу надеяться на разговор с вами?
— Я пробуду в Сен-Совере еще дней десять.
— Вы тоже участвуете в семинаре? Я что-то не встречал вашу фамилию в программе… — удивился он.
