— А теперь, Джувейни, перейдем к главному. Ведь ты приехал не только за тем, чтобы вручить мне чудесные восточные вещи.
— Ты прав, князь, — согласился посол, — великий эмир желает иметь в твоем лице друга и союзника. Ты наверно знаешь о нашем поражении на Воже. (Ягайло утвердительно кивнул головой.) Так вот, эмир уверен, что подобная участь ждет и тебя. Москва с каждым годом становится сильнее, расширяя свою территорию за счет слабых соседей. И, если мы не объединимся, она поглотит и твое княжество, и Золотую Орду.
— Что предлагает твой эмир?
— Объединить войска Золотой Орды и Великого княжества Литовского и вместе ударить по Москве. На нашей стороне выступит один русский князь, возможно, присоединятся и другие.
— Кто же он? — заинтересовался Ягайло.
— Его имя ты узнаешь после того, как дашь свое согласие.
— Что я буду иметь от совместного похода в случае победы? — задал Ягайло вопрос, который больше всего волновал.
— Ты получишь Смоленск, можешь забрать себе Новгород и Псков. Думаю, лишившись поддержки Москвы, они признают твою власть.
— Но я хочу Москву.
— Кто же, князь, будет платить нам дань, если ты заберешь Москву. Золотая Орда лишится и того, что имела. Эмир не пойдет на такие условия.
— А если я не соглашусь на твои условия?
— Тогда Золотая Орда разделит Московию с присоединившимися к ней русскими князьями без твоего участия.
— Хорошо, Джувейни, я принимаю твои предложения, — сказал Ягайло, некоторое время подумав. Слишком велика была его ненависть к Москве, чтобы отказываться даже от таких довольно скромных предложений. — Когда Мамай собирается выступать?
— О сроках нашего похода мы сообщим позже, возможно, через нашего общего союзника. Его имя Олег — князь Рязани.
Старого Кейстута, как и многих людей его возраста, по ночам мучила бессонница. В эти часы князь, в ожидании почему-то не идущего к нему сна, бродил по спящему замку наедине со своими думами.
Так было и сегодня. Покинув почивальню, Кейстут начал медленно прогуливаться по длинному коридору. Вдруг, в ночной тиши, до его слуха донеслись приглушенные голоса. Кейстут без особого труда определил дверь, за которой происходил поздний разговор. Комната, привлекшая внимание Кейстута, оказалась почивальней Марии — сестры Ягайлы. «Кто бы мог быть у нее в столь неудобный час», — подумал Кейстут. Любопытство, конечно же, взяло верх над приличием — он остановился у двери и прислушался.
Разговор вели два человека. Один голос, женский, принадлежал Марии. Владельца второго, мужского, Кейстут долго не мог определить. Слова Марии, переполненные нежностью к собеседнику, отдельными обрывками долетали до старческого слуха князя: «Милый… разлучат… не смогу без тебя…» Мужской голос отвечал: «…будет хорошо… упаду перед князем…»
