— Возможно, это сделали не литовцы? — засомневался Либштейн.
— Они. Если это была честная рыцарская ссора, то с побежденного не стали бы снимать одежду.
— Почему же ты, Энгельгардт, ничего не сказал мне о решении увести войско? — упрекнул собрата остерродский комтур. — Ведь великий магистр поставил меня во главе орденских рыцарей.
— Довольно твоего руководства — оно ни к чему хорошему не привело. Вспомни, Либштейн, сколько могильных крестов мы поставили над головами тевтонов в лесах Жемайтии. Да, мы взяли Троки почти без крови, но вчера она обильно полила мостовую города без всякой на то причины. Все это время я предоставлял тебе возможность единолично вести войска Ордена, куда заблагорассудится твоей голове. Но сегодня пришла пора вспомнить, что Конрад Цольнер нас двоих поставил во главе рыцарей Креста. Так вот, сегодня я воспользуюсь своим законным правом и уведу воинов из этой проклятой богом страны.
— Мне понятно твое возмущение, Энгельгардт, и я не буду возражать против ухода орденского войска, — смирился остерродский комтур. — Но зачем ты уводишь с собой обоз? Оставь Витовту хотя бы оружие и продовольствие.
— А чем я буду кормить воинов в пути?
— Продовольствия запасено на два месяца, и если ты оставишь половину Витовту, воины Креста ни в чем не будут нуждаться до самого Мальборка.
— Литовцы не получат ни куска ржаного хлеба, — упрямо молвил Энгельгардт фон Ротенштейн.
— Тогда мне не о чем с тобой говорить, — обронил Куно и повернулся спиной к военачальнику. — Прощай.
— Как прощай? — удивился Энгельгардт. — Ты не уходишь с войском?
— Нет, я остаюсь в Троках.
— Один?
— Почему же один? С Витовтом и его литовцами.
С уходом немцев беды Витовта не окончились. Неожиданно для него Троки покинула наиболее дисциплинированная часть литовцев, из тех, которые по разным причинам обосновались в Пруссии под опекой Ордена.
Впрочем, их можно было понять: несмотря на попытки Витовта установить мир в рядах своего войска, жемайтийцы относились к перебежчикам с плохо скрываемым презрением. Не предвещала ничего хорошего и встреча с Ягайлом, которому многие из них успели изрядно насолить задолго до этого похода. Шансы на победу после ухода немцев настолько уменьшились, что прусские литовцы вновь предпочли добровольное изгнание смерти. Благо, эти люди были с головой на плечах и умели выбирать из двух зол меньшее.
После перечисленных выше неприятностей в одной из башен замка состоялось некое подобие воинского совета. Помимо Витовта, на нем присутствовали боярин Судимантас и остерродский комтур Куно фон Либштейн.
