— Я прекрасно знаю, Монивид, чего стоит слово моего племянника. Поэтому, я требую, чтобы сюда прибыл Скиргайло и также принес присягу.
— Хорошо, великий князь, я попробую исполнить твое желание.
От посольства Монивида отделились два всадника. Один направил коня в сторону стана Ягайлы, другой помчался в направлении Трок…
— Готов ли ты, Скиргайло, принести присягу, что не посягнешь на жизнь, честь и земли мои, — спросил Кейстут племянника, едва успевшего отдышаться после скачки.
— Клянусь памятью отца моего Ольгерда.
— Можешь ли ты, Скиргайло, поручиться, что Ягайло сдержит княжеское слово и не причинит вреда мне ни словом, ни делом.
— Клянусь великим Перкунасом за брата моего Ягайлу.
— Ну, вот и ладно, — удовлетворился Кейстут. — А чтобы клятвы не были пустыми словами, придется тебе остаться в лагере жемайтийцев до окончания наших переговоров с Ягайлом.
Кейстут уже собрался отправиться в путь, как вдруг к нему обратился Витовт:
— Отец, я поеду с тобой.
Старый князь немного помедлил с ответом, видимо он хотел отказать, но потом махнул рукой:
— Ладно, езжай. Не решится же Ягайло пожертвовать любимым братом.
Ягайло встретил родственников, как самых близких и желанных гостей. Весь вид его: стыдливо опущенные глаза, лицо, на котором застыло выражение кающегося грешника, заискивающая походка говорили о том, что Ягайло осознал свою вину и жалеет о содеянном.
— Изложил ли Монивид тебе, дорогой дядя, мои условия примирения? — широко улыбаясь, спросил Ягайло.
— Да, — коротко отрезал Кейстут.
— Согласен ли ты управлять со мной Великим княжеством Литовским так, как завещал покойный Ольгерд?
— Да.
— В таком случае едем в Вильно.
— Зачем это?
— Как зачем? — в свою очередь удивился Ягайло. — Мы с тобой, Кейстут, вроде как бы примирились, и незачем больше оставаться в поле. В Вильно, если пожелаешь, составим мирные грамоты, договоры. Я согласен принять любые условия и обязуюсь повиноваться тебе во всем, лишь бы меж нами не было недоразумений.
— А что будет с войсками? Что ж, им так и оставаться на поле?
— Пусть каждый из нас распорядится войском по своему усмотрению, — предложил Ягайло.
— И что ты сделаешь со своей ратью? — подозрительно спросил Кейстут.
— Крестоносцев попрошу убраться за границы нашего государства, а литовцев прикажу воеводам распустить по домам.
Кейстут с недоверием встретил добрые намерения племянника и ответил на них лишь глубоким молчанием.
И снова Виленский замок объединил под своей крышей враждующих родственников. Трудный для потомков Гедимина день, наконец, закончился, и ужинали они уже при свечах. Для Кейстута с сыном подготовили их прежние комнаты в качестве опочивален, но Витовт пожелал остаться в спальне отца.
