— Отлично. А что вы расселись?
— Решили немного отдохнуть.
— Пока будете лежать в тенечке, мы все зверье перебьем.
— Ничего, хватит и на нашу долю.
Далеко за полдень начали возвращаться первые группы охотников. Расположившись возле целых гор убитых зверей на опушке леса, рыцари наперебой хвастались охотничьими подвигами. Но самую богатую добычу принес отряд Витовта. Среди нее были: черный жемайтийский медведь, зубр, благородные олени, косули, кабаны, зайцы.
Вслед за Витовтом показался и отряд Ягайлы. Охотничьи трофеи его, напротив, были на удивление малы.
— И это вся твоя добыча? — изумился Витовт.
— Не повезло мне сегодня, — улыбнулся Ягайло и попытался состроить грустное выражение лица.
Через несколько дней Кейстут встречал в Вильно своего сына и племянника.
— Что скажешь, сын? О чем договорились с крестоносцами?
— Заключили с ними мир, отец. Вот грамота, — Витовт протянул пергаментный свиток.
— Толку с вашего мира, — сказал Кейстут и, даже не взглянув на грамоту, ушел прочь.
В середине листопада по литовскому календарю (ноябрь) Кейстута вновь посетил гость из Пруссии. На этот раз пожаловал комтур Остерроды Куно фон Либштейн. Остерродский комтур был одним из немногих немцев, к которым Кейстут относился с уважением. Помимо того, что Куно был другом Кейстута, он приходился крестным отцом его дочери Анны-Дануты, бывшей в то время супругой польского князя Яноша мазовецкого.
Кейстут проводил дорогого гостя в свою комнату и предложил:
— Ты подожди немного, а я распоряжусь, чтобы накрыли стол в гостиной. Посмотришь на мое семейство. Жена будет рада тебя видеть, она как раз на днях о тебе вспоминала.
— Подожди, кум Кейстут, — остановил князя крестоносец. — Я буду рад увидеть твоих сыновей, жену, но только позже. А теперь давай вдвоем побеседуем в этой комнате. У меня есть важные вести, которыми хотелось поделиться только с тобой.
— К чему такая таинственность, комтур? А впрочем, как будет тебе угодно, — пожал плечами великий князь. — Накроем стол здесь.
Аппетит у Куно фон Либштейна после дальней дороги был такой, что он мог соперничать с волком в голодную зимнюю пору. Лишь выпив по кубку вина и очистив от мяса пару бараньих костей, сотрапезники начали беседу.
— Ты чем-то опечален, Кейстут? — спросил Остерродский комтур, доедая куриную ножку. — Или, может, не рад мне? О твоей ненависти к немцам в Пруссии ходят легенды.
— Вашего брата я и вправду не жалую, но тебе, кум, всегда рад. Хоть ты и крестоносец, но от своих собратьев отличаешься честностью и благородством, — успокоил гостя Кейстут. — Печалюсь я совсем по другим причинам.
