Словно он смотрел на картинку из рекламного проспекта туристического агентства, призывающего на «берег вашей мечты». Картинка дополнялась длинной деревянной рыбацкой лодкой на берегу и зонтиками из веток кокосовых пальм для рыбаков и случайных туристов, оказавшихся в этот поздний час на берегу.
Кокосы. Настоящие кокосовые пальмы. В сравнении с серым моросящим Лондоном теплый ветер был совершенно сух и крепко пропитан соленым запахом океана, смешанным с пряностями и сладким тропическим цветочным ароматом.
Большая гирлянда бугенвиллеи с ошеломляющими яркими фиолетовыми и насыщенно розовыми цветами проложила путь наверх по стене у входа в школу и дальше на крышу, переплетаясь с замечательной плюмерией в синем керамическом горшке, привлекая пчел и других ищущих нектар насекомых сильным запахом. Благоухание, впрочем, уравновешивалось запахом тяжелой красной пыли от грунтовой дороги и биоароматами от коров и цыплят, которые привольно прогуливались с другой стороны низкой кокосовой изгороди.
Он по-настоящему любил свою работу журналиста, всегда любил писать. Однако, попадая в деревню, подобную этой, каждый раз задавался вопросом, сколько времени своей жизни он тратит в аквариумах офисных зданий. Даже вкус воздуха был другим. Дорога вдоль морского побережья ревела прошлым. Грузовики всех мастей, разрисованные авто рикши и яркие желтые автобусы спорили с щебетом птиц, людскими голосами и журчанием скутеров. Отовсюду на глаза и уши давила какофония жизни. Стоило расслабиться, и он различил звуки фортепьяно, льющиеся сквозь приоткрытую дверь здания слева, чем-то напоминавшего школу. Сэм улыбнулся и побрел туда. От гнетущего зноя и влажности рубашка намертво прилипла к спине.
Эмбер сидела на очень хлипкой с виду низкой деревянной скамье перед пианино, которое определенно знавало лучшие дни. Лак пообтерся и кое-где откололся, крышка покоробилась, а с того места, где он стоял, просматривалось отсутствие некоторых черных клавиш в нижней части регистра. Но это не имело значения, когда Эмбер Дюбуа пробегала пальцами вдоль клавиатуры. Старый запущенный инструмент неожиданно пел как соловей.
На ней была надета синяя с розовым хлопчатобумажная туника с длинными рукавами и что-то напоминавшее пижамные штаны. Волосы она закрепила резинкой, на ногах он разглядел какие-то пластиковые шлепки типа вьетнамок. Впервые за всю свою профессиональную деятельность Сэм Ричардс не знал, что сказать. Эмбер Дюбуа в жизни никогда не выглядела более красивой. Экзотичная. Очаровательная. А сейчас еще и полностью расслабленная, внутренне удовлетворенная. Тихо подпевая себе, она играла с закрытыми глазами превосходную мелодию, кого-то, по восприятию такого профана в музыке, как Сэм, из великих романтиков, то паря в облаке нежности, то обрушиваясь водопадом страсти. Плечи поднимались и опадали, левая рука с блестящей техникой летала по клавишам, правая со скованным гипсом запястьем вымученно двигалась от октавы к октаве. Но это не имело значения. Волшебная чарующая музыка заполняла крохотную комнату и проникала в каждую клетку его тела. Музыка подхватила его, тропический сад и пение птиц за окном исчезли. Остались только ее радость и восторг. Он видел перед собой совершенно другого человека. Не ту молодую женщину, которая впорхнула в гараж его отца, не ту заносчивую особу, обсуждавшую достоинства тканей и моделей с богинями от дизайна, опустошая свою гардеробную.
