Сэм прижался к ее шее, слегка отросшая к вечеру щетина чуть-чуть царапала кожу. Она слегка откинула голову и уперлась в его голову.
Плохая голова. Плохая тяга к близости с этим человека. Плохая концовка.
Одной рукой он легонько провел по ее шее и отодвинул волосы от лица, чтобы поцеловать ее в шею.
– Во всем виноват только я один, – заговорил он, его низкий бархатный голос звучал как-то иначе. Напряженно. Колеблясь. – Я пытался поступить правильно, но в результате причинил тебе боль. Прости меня.
Эмбер вздохнула и посмотрела на мерцающие звезды в ночном небе, чувствуя напряжение в плечах.
– Тебе не за что просить прощения. Это произошло одиннадцать лет назад, мы оба были так молоды и пытались найти свой путь. Вот только у меня и мысли никогда не возникало, что ты пытался поступить благородно, покидая меня. Я впустую выплакала столько сердитых слез. Это так грустно, Сэм.
Он продолжал дышать ей в шею, одна рука соскользнула с ее талии. Он стал гладить ее плечи, и Эмбер неожиданно очень быстро согрелась.
– Я знаю, ты утомлена. Неудивительно. Я видел, как ты танцевала весь вечер напролет, и доволен, что был здесь и видел это. Поэтому еще раз большое спасибо за приглашение. Хотя Кейт наблюдала за мной как ястреб, чтобы удостовериться, что я не приближаюсь к тебе.
– Кейт – хранительница добродетели. Мне это нравится, – усмехнулась Эмбер.
Сэм промолчал. Его рука все так же выписывала круговые движения от ее плеча до запястья, и он придвинулся уже нестерпимо близко, поглаживая ей руку.
– Я не сказал важного. Ты очень красива сегодня.
– Спасибо. – Эмбер широко улыбнулась. Так, что лицо Сэма расплылось в ответной улыбке. – И спасибо, что наконец-то рассказал мне правду о том, что случилось. – Она медленно сняла его руку с талии и осторожно отодвинулась, тотчас пожалев, что сама оборвала эту связь. Развернулась лицом к нему. – Уже полночь. У меня был очень плохой год, Сэм. Я не хочу начинать очередной год своей жизни с сожалений и горечи.
Улыбка на его губах исчезла, верхняя губа несколько раз дернулась. Эмбер знала это движение. Но вряд ли он нервничает. Или все-таки нервничает? Она смотрела на него и улыбалась.
– Мы оба наделали ошибок. И я последний человек, который станет судить кого-нибудь. Начнем же мой новый год как старые друзья, которые только что встретились после долгой разлуки. Сможешь?
– Старые друзья, – повторил он и поднес ее пальцы к своим губам, не спуская с нее глаз. – За это я выпью. Как насчет… – Но прежде чем успел закончить фразу, упругая толстая диванная подушка с размаху впечаталась ему в висок. Затем второй раз.
