— Доброе утро, — приветливо поздоровалась с ним Светочка.
— Доброе, доброе, — добродушно пробурчал в ответ старик, — денек-то какой, а? Загляденье. Если дело так дальше пойдет, то можно будет на дачу ехать.
Светочка улыбнулась в ответ и пошла открывать свое хозяйство. Не спеша переоделась, проверила журнал выдачи лекарств, пересчитала препараты и присела на стул с книжкой в руках. Читать на рабочем месте, конечно, неправильно, но что делать целый час? Не глазами же хлопать. Разглядывать больных она не имела привычки. Неинтересно. Основной поток посетителей пойдет только после того, как начнут принимать специалисты. Пока больные попадут на прием к врачу, пока им выпишут бесплатные рецепты, пройдет немало времени. Так что книжечка в такой ситуации в самый раз и очень даже к месту.
А потом, выдавая лекарства, она и не заметила, как рабочий день подошел к концу. Постепенно вестибюль опустел. Посетителей почти не осталось. Добродушного дядю Яшу сменил другой охранник. Его Светочка не знала, он устроился на работу совсем недавно. В отличие от словоохотливого и добродушного дяди Яши этот человек был немногословен, строг, вид имел хмурый и нелюдимый. С таким не поболтаешь ни о чем. Светочка глянула на часы. Еще сорок минут, и ее рабочий день закончится. Она вновь достала книгу и погрузилась в чтение.
Светочка не обратила внимания на то, как хлопнула входная дверь. Мало ли что? Место общественное. Может быть, кто-то после работы забежал в поликлинику. Здесь дверь хлопала за смену сотни раз. И потом, это прямая функция охраны, а не провизора — отслеживать входящих и уходящих.
Внезапно рядом с аптечным киоском раздался странный и сильный звук. Кто-то изо всех дурацких сил ударил по его стеклянной стенке. От неожиданности Светочка испуганно вздрогнула, уронила книгу с колен и подскочила как ужаленная. А то, что она увидела, повергло ее в шок. Картина была ужасающей и нереальной. Рядом с окошком киоска стоял незнакомый мужчина. Нет, он, скорее, не стоял, а висел на стекле. До этого Светочка и не подозревала, что подобное в принципе возможно. Обе его большие ладони были крепко-накрепко прижаты к прозрачной поверхности, как будто на них имелись присоски. И по этим ладоням текла кровь, очень много крови. Кровь лилась с ладоней на стекло и тонкими, причудливыми зигзагами струилась вниз. Лицо у несчастного было перекошено то ли от невыносимой боли, то ли от раздирающей его злости, понять было невозможно.
