Осада была полная. Ведь ни с одной стороны не было сношения с внешним миром, что было даже во время знаменитой осады Севастополя, где с севера была возможность сообщаться со своими войсками.
Это была последняя осажденная крепость: вскоре после Японской войны появился радиотелеграф, действующий на далекое расстояние, а затем аэропланы, и, таким образом, осады, подобной артурской, больше быть не может. Участники мировой войны уже не знают, что значит сидеть, месяцами отрезанными от всего мира и питаясь одними бобами в уксусе.
Газеты, конечно, брались нарасхват, читались на улице, в богатых и бедных домах, в нарядных ресторанах, чайных и пивных. Мой учитель рисования воспользовался этим, чтобы получать интересные модели, да еще даром. Он приклеивал в своей квартире к окну последнюю газету, и немедленно собирался народ, жадно читая новости, а он сидел и спешно зарисовывал интересные типы.
Ранней весной мы поехали в Колноберже, и вскоре меня отправили с м-ль Сандо опять в Эльстер, а по окончании курса лечения я встретилась с папа в Вене. Помню, как мы подъезжали к Венскому вокзалу, где нас встречал папа. Он сидел на скамейке рядом с носильщиком и так оживленно с ним беседовал, что оба еле-еле успели подбежать к подходившему поезду.
М-ль Сандо поехала одна домой, а мы остались на неделю в Вене.
От элегантной, веселой Вены с ее чудесными памятниками старины и чудной оперой мой отец остался в восторге. Мы без устали осматривали город и почти все вечера провели в опере, которой мой отец, несмотря на свою немузыкальность, так увлекся, что весь день предвкушал удовольствие вечером снова услышать дивную музыку Вагнера в исключительном исполнении Венского оперного оркестра.
После нескольких дней пребывания в Вене Берлин отошел для папа на задний план, не выдерживая, по его словам, сравнения с величественной, легкой и грациозной красотой столицы Австро-Венгрии.
Отравляло весь отдых и всю прелесть путешествия чтение газет с известиями о ходе военных действий. Каждый разговор с иностранцами был для нас, русских, очень тяжел.
В это же время пришло известие об убийстве министра внутренних дел Плеве. В эти дни, когда, казалось бы, все русские должны были забыть свою внутреннюю вражду и раздоры перед лицом врага, это известие произвело на папа исключительно тяжелое впечатление.
В октябре мы вернулись в Саратов. Настроение там все ухудшалось… Старались разобраться в причинах наших неудач и говорили о том, насколько была не готова наша Маньчжурская армия, подвоз пополнений для которой производился по одноколейной железной дороге, тогда как японцы имели возможность высадить в продолжение нескольких месяцев всю свою армию на материк. Говорили теперь о том, как сильны японцы, как этот маленький народ, к которому мы в начале войны относились столь свысока, усвоил все достижения нашей культуры и как мастерски он умеет пользоваться тем, что перенял.
