.
Последователи реформистского* иудейства, распространившегося тогда в Центральной и Западной Европе, перестроили религию, однако не отказались от нее как таковой. В отличие от них последователи еврейских радикальных движений в Восточной Европе стремились устранить само понятие религиозного долга. В ходе секуляризации произошел революционный переворот в еврейском самосознании – «еврейство» из нормативного понятия превратилось в описательное. Традиционно евреи отличаются от своего нееврейского окружения тем, что они делают или должны делать; новые евреи являются таковыми только по факту своего происхождения и не ощущают никакого чувства долга по отношению к Богу. Отметим, что подобное отношение можно наблюдать и у антисемитов, считающих евреев чужим народом или даже чужой расой, вне зависимости от их веры.
Примерно с XIX века стало особенно трудно определить, кто такие евреи, ибо большинство их утратило значительную часть основ собственного самосознания. Речь идет о практике соблюдения заповедей Торы, которая, в отличие от веры, имеет наглядное выражение в повседневной жизни благочестивого еврея. В качестве примера можно привести законы о субботе или о кошерной* пище. Всякий раз, когда еврей следует заповеди, окружающие могут легко распознать его принадлежность к еврейству. Очевидный характер соблюдения значительного числа заповедей, в свою очередь, влияет на самих евреев, укрепляя их верность Торе. Как сказано в сборнике высказываний о еврейской морали «Пиркей авот», «…[исполнение] заповеди влечет за собой [исполнение] другой заповеди, а проступок влечет за собой проступок»[40]. Это справедливо и по отношению к другим заповедям. Например, понятие семейной чистоты подразумевает отказ от физического контакта между мужем и женой в период менструации и семи дней после него, а правила соблюдения субботы определяют отношение еврея ко времени.
Традиционное еврейское самосознание зиждется на соблюдении заповедей Торы. Массовое отстранение от религии в таком случае означает, что эти самые заповеди начинают разделять евреев, воздвигая между ними преграды. При этом ассимиляция, т. е. потеря одной частью социума (или целым этносом) своих отличительных черт, не является чисто еврейским феноменом. Мишель Брюне – ученый, специализирующийся на истории канадцев французского происхождения, – так определяет ее: «Ассимилироваться – значит, стать похожим. Ассимилируемый забывает, кем он является, и изо всех сил старается подражать тем, на кого хочет стать похожим. Тяга к ассимиляции всегда возникает из желания или необходимости подражать другим… Он стремится к тому, чтобы общество приняло его»
