По преданию, христиане смогли получить эти цепи (вериги) и хранили их как драгоценную реликвию. Одержимые разными болезнями, приходя к ним с верою, получали исцеления. В V в. они были перенесены в Рим, где ап. Петр мученически окончил свои дни, и положены в церкви его имени на Эсквилийском холме (базилика Сан-Пьетро-ин-Винколи – San Pietro in Vincoli, что значит «Святой Петр в веригах»). Какая-то часть вериг оказалась в Константинополе, и хранилась в церкви ап. Петра близ собора Святой Софии. Паломник Антоний Новгородский в 1200 г. писал, что здесь «висело Петровых вериг железо, вковано в золотую икону. На праздник же Петровых вериг (их) целует патриарх и все люди». После захвата Царьграда турками в 1453 г. след константинопольских вериг теряется, и римские вериги становятся общей для всех христиан святыней.
Однажды, в 60-е или 70-е годы минувшего столетия, эти вериги вызвали в одном паломнике доселе невиданную реакцию (знаю об этом от одного из своих учителей по тогда еще Ленинградской Духовной академии). В Рим приехали православные священнослужители из Югославии. Посещая многочисленные святыни Вечного города, они пришли поклониться и веригам. Все коленопреклоненно прикладывались к святыне, и лишь один епископ из Черногории стоял в стороне с гордо поднятой головой. (В скобках напомню, что в период оккупации Восточной Европы Османской империей (XIV–XIX вв.) лишь Черногорское княжество было оплотом независимости славянских народов на Балканском полуострове. Этому способствовало его стратегически выгодное местоположение внутри Динарской горной системы и постоянный приток переселенцев из оккупированных турками областей. При этом черногорские епископы часто становились и лидерами освободительного движения.)
Возникло удивленное замешательство. Сопровождавший делегацию переводчик подумал, что православный архиерей, быть может, чего-то не понял, и деликатно напомнил ему: «Владыко, ведь это же вериги самого апостола Петра…». – «Я знаю; но мы, черногорцы, цепям не кланяемся!» – последовал лаконичный ответ.
Возразить на это было нечего да и незачем. У каждого народа могут быть свои, выстраданные историей, болевые точки, с которыми обязана считаться даже общехристианская традиция благочестия.
