— О, малышка моя! — сказала она, обнимая меня. — Твоя история так похожа на мою. Меня тоже забрали из школы. И мне было четырнадцать лет.
Сегодня ей было двадцать пять, и ее жизнь внушала ужас.
4 Рамадан
Однажды утром я узнала, что Каддафи и его свита должны отправиться в официальную поездку в Дакар и что я не вхожу в число сопровождающих. Какое облегчение! Целых три дня я могла свободно дышать и ходить в кафетерий, где я встречалась с Амаль и другими девушками, за которыми следила Фатхия, оставшаяся за старшую в Баб-аль-Азизии. Они курили, пили кофе и болтали о пустяках. Я же была молчаливой, оставаясь начеку, впитывая малейшие детали функционирования этого свихнувшегося общества. Увы, они не говорили ни о чем существенном. Я только случайно узнала, что Амаль могла днем выезжать из Баб-аль-Азизии вместе с шофером! Это поразило меня. Она была свободной… и она возвращалась? Как же так? Почему она не убежала, о чем я мечтала с первой минуты, когда очутилась в этих стенах? Меня удивляли многие вещи.
Еще я открыла для себя, что большинство девушек, входивших в состав «революционной гвардии», обладали некой карточкой, которую я приняла за бейдж, но которая в действительности была настоящим удостоверением личности. Там были их фото, фамилия, имя и звание: большими буквами написано «Дочь Муаммара Каддафи», внизу его подпись и маленькая фотография. Это звание «дочери» мне казалось сумасбродным. Но эта карта явно была пропуском для перемещения по территории Баб-аль-Азизии и даже для выхода в город, с ней можно было пройти многочисленные двери безопасности, охраняемые вооруженными солдатами. Лишь много позже я узнала, что никто не обманывался насчет статуса этих «дочерей» и их реальных функций. Но они держались за свои карточки. Конечно же, их принимали за путан. Но, внимание! Путан верховного Вождя. Это повсюду внушало уважение.
На четвертый день вернулась его свита, и обитатели подвала заволновались. Вместе с багажом Вождь привез с собой много африканок, очень молоденьких и немного постарше, накрашенных, с декольте, в бубу[5] или облегающих джинсах. Мабрука играла роль хозяйки дома и хлопотала вокруг них. «Амаль! Сорая! Быстро принесите кофе и бисквиты!» И мы ходили от кухни к салонам и обратно, лавируя между этими хохочущими девушками, с нетерпением ожидающими встречи с Полковником. Он еще был в кабинете, беседуя с несколькими африканскими господами важного вида. Но когда те ушли, я наблюдала, как женщины одна за другой поднимались в комнату Вождя. Я смотрела на них издалека, терзаемая желанием сказать им: «Осторожно, это монстр!» Но также: «Помогите мне выйти!» Мабрука уловила мой взгляд и рассердилась из-за того, что мы до сих пор оставались в салоне, тогда как она велела Файзаль прислуживать. «Возвращайтесь в свои комнаты», — приказала она, резко хлопнув в ладоши.
