Сердце Кирилла упало куда-то в пятки. Кажется, его двойник собирался не просто умереть, а умереть с пафосом. Сложно было понять, могло ли человеческое тело служить проводником для энергии, но даже если могло, то точно не слишком-то долго. Учитывая масштабы оговариваемых ранее цифр, любую плоть под напором таких энергетических потоков должно было испепелить меньше чем за секунду. На что надеялся человек в капюшоне, сказать было сложно.
– Тебя не должно заботить то, что я намерен сделать. – Дубликат крепче сжал ладонь Кирилла. Кожи вновь коснулось тепло синих искорок. Магия пилигримов была горячей, как огонь. – Я освобожу тебя от обещания, которое ты дал Алине. Остальное ты поймешь со временем. Заранее, у меня только одна просьба к тебе. Будь добр, сделай так, чтобы моя личность и мой интеллект не пропали сегодня зря. Можешь не отвечать. Просто…
Дубликат на секунду замялся. Потом грустно добавил:
– Просто поступай так, как велит тебе сердце. Я не хочу, чтобы моя смерть не послужила для меня же самого хорошим уроком. Я уверен, судьба подскажет тебе, какие шаги следует предпринимать. Слушай, как шепчет Вселенная. Она не обманывает.
Двойник поднял взгляд. Их глаза встретились. На секунду Кирилла вновь охватило безумное ощущение дежавю. Мозг словно бы засунули в серную кислоту, и он, вместе со всеми содержащимися в нем мыслями, начал в ней быстро расплавляться. Чувство не из приятнейших. Переборов в себе желание закричать, Кирилл закрыл глаза и сосредоточился мыслями на Рэн. Голова продолжала болеть, и теперь его это не удивляло. Вечная стрельба между висков уже успела стать привычной. Сложнее привыкнуть было к новым фактам, которыми с ним поделился двойник. Некоторые вещи просто не могли восприняться сознанием сразу. К ним нужно было привыкнуть, как и к вечно изменяющемуся настоящему.
Скоро все тело поглотило синее тепло. Кирилл, более ему не сопротивляясь, попытался расслабиться. Он понятия не имел, где окажется секундой позже. Душевное равновесие сохраняла только слабая надежда на благополучный исход истории, в которую он умудрился влипнуть. И надежда эта слабела с каждой секундой, уходящей в небытие.
