«Так я скоро смогу курить вместе с Винтерфельдом “на улице”, — подумала Клара. — Еще одна отвратительная привычка наряду с алкоголем».
Она откинулась назад. Что лучше? Курить или пить? После нескольких минут размышлений она пришла к выводу, что курение в какой-то степени честнее и лучше олицетворяет горечь человеческого существования.
«Курить — единственное, чем может заниматься человек в этом исковерканном мире», — подумала Клара. Похоже на жертвоприношение огню, когда вместе с дымом уносятся заботы и страхи. Но один все же остается, несмотря ни на что. Сигареты сгорают, остаются лишь окурки, которые тушат каблуком. Бутылки, напротив, несут обратно в магазин, везут через всю страну, потом моют и используют заново.
Она отпила глоток виски и насладилась пьянящим ароматом Шотландии, смешанным с сигаретным дымом.
«Люди как сигареты, — подумалось ей. — Они загораются от эмоций, горение поддерживается обещаниями и надеждами. А потом, когда они догорают, их тушат и выбрасывают. Мир — не более чем громадная вонючая пепельница».
Клара не могла не рассмеяться от этого сравнения, но тут же замолчала.
Человека можно счесть сумасшедшим, если он смеется наедине с собой.
Оглушительный треск. Потом — только темнота.
Это случилось ровно в 14 часов 17 минут. Отец сидел за рулем, мать — сразу за ним, Владимир — спереди справа, его младшая сестра Элизабет — позади, на пассажирском сиденье.
Седельный тягач ехал впереди них. Он перевозил бревна. Вдруг один из стволов оторвался, полетел прямо в легковой автомобиль и с чудовищной силой ударил в лобовое стекло со стороны водителя. Он влетел в машину, словно снаряд, и оставил от тел родителей лишь кровавые ошметки, а автомобиль выскочил в кювет и несколько раз перевернулся.
Брат и сестра чудом остались живы. Они еще даже не осознали в полной мере утрату родителей, когда появилась полиция и чиновники из молодежного ведомства.
Дети могли либо вернуться на свою далекую родину, либо остаться в Германии. Но тут у них не было родственников — никого, кто мог бы их принять.
Значит, оставался только детский дом на окраине Берлина — здание, фасад которого черными зарешеченными окнами напоминал ряд кричащих черепов. Обновления в нем требовал не только интерьер, но и жильцы. А такой ремонт никогда не проводился.
— Из праха сотворен, да в прах обратишься, пока Господь не воскресит тебя в день Страшного суда… — говорил священник на похоронах родителей, когда два гроба медленно опускались в могилу. Лица Владимира и Элизабет были парализованы ужасом.
