«Визуальный ряд» газетных выпусков этих лет ограничивался фотографиями праздничного салюта 1944 года, снимками разрушенных в блокаду и восстановленных впоследствии зданий (обычно они помещались рядом), и фотографиями, сделанными на Ленинградском фронте.
На героическом аспекте жизни блокированного города делался акцент и документальных фильмах о Ленинграде военных лет, снимавшихся в эти годы. Характерный пример представляет собой фильм «Великая победа под Ленинградом» (1947, Центральная студия документальных фильмов, режиссер Н. Комаревцев). Фильм начинается с показа картин мирной жизни довоенного города, прерванной нападением фашистов, затем рассказывается о превращении Ленинграда в город-фронт, о продолжающейся в блокадное время работе в цехах ленинградских заводов. Некоторые кадры, по которым можно составить представление о том, какой была жизнь блокированного города, в фильм все-таки попали: показаны вставшие, занесенные снегом троллейбусы; жители, берущие воду из ручья на улице. Но главной неизменно остается тема героизма ленинградцев и завершающий призыв к трудовым победам в мирное время. Титры в финале фильма призывают: «С именем Сталина мы победили в войне, с именем Сталина мы добьемся новых успехов, вперед, ленинградцы, за Родину нашу, за счастье советских людей!»
Таким образом, общий пафос официального дискурса этого времени заключался в провозглашении послевоенного города «трудовым фронтом». В этой связи понятны многочисленные упреки, выражаемые исследователями ленинградскому, да и центральному послевоенному руководству, заключающиеся в том, что «за кадром» всегда оставались человеческие потери, понесенные городом, да и вся трагическая сторона блокадной эпопеи, ставшей на страницах газет и книг, на экранах кинотеатров, неотделимой от эпитета «героическая». По мнению В. И. Демидова и В. А. Кутузова, основная причина «табу» на упоминания о жертвах и потерях, о трагической стороне военных событий заключается в «жесткой установке показывать людям только светлые стороны бытия» (Ленинградское дело 1990: 38). По их мнению, эту установку можно считать оправданной во время войны, но не в послевоенный период. Нужно, однако, учитывать, что память о блокаде, которую пытались формировать партийные идеологи и руководители, была связана не только с военным прошлым, но и с задачами текущего момента — нужно было создать ленинградцам моральную опору для предстоящего им тяжелого труда по восстановлению города. Жители Ленинграда должны были работать в очень жестком режиме, в суровых послевоенных материальных условиях — с тем же упорством, с которым они трудились для фронта в годы войны (не зря появляется метафора «город — трудовой фронт»). Поэтому прежняя установка сохраняла в глазах власти свою актуальность.
