Тарову все время казалось, что он где-то встречался с Рыжухиным. Но когда, при каких обстоятельствах? Теперь Ермак Дионисович вспомнил: это же тот самый музыкант, которого не раз видел на паперти собора.
— По злой воле судьбы я потерял родину, стал нищим, — продолжал Рыжухин и, подтверждая догадку спросил: — Может, слышали мою музыку? Я иногда играл на паперти? А когда немцы напали на Россию, перевернулось мое сердце. Я молился за победу русского воинства... А как же иначе? — Рыжухин отвернулся и смахнул тыльной стороной руки набежавшую слезу.
Признание старика уничтожило последние сомнения Тарова. Он понял: это честный человек.
— Всеволод Кондратьевич, расскажите о своей жизни, — тепло попросил Ермак Дионисович. Рыжухин с тревогой глянул на дверь и все же присел на краешек кровати Тарова, пригладил ладонью седые, растрепавшиеся волосы.
— Пережил я много... Одно скажу: как репей, прицепился к генеральским штанам и занесло меня к чертям на кулички, на чужбину. Поначалу мне представлялось, что Харбин населен сумасшедшими людьми. О чем-то вспоминали, о чем-то спорили, распаляли несбыточные мечты. Потом наступили равнодушие, безучастие, апатия ко всему на свете... Прожил скудные свои запасы, места не сумел найти: всюду опережали молодые, ухватливые... Пошел на паперть.
Однажды Тарова и Рыжухина вывели на прогулку. Площадка, огороженная четырехметровым дощатым забором, походила на большой ящик.
Рыжухин опять заговорил о родине.
— Косточки мои плачут по родной сторонушке.
— Всеволод Кондратьевич, вы-то почему бежали из России? И сейчас играли бы в своем Мариинском театре.
— Чего испугался? Диктатуры испугался. Слово-то какое страшное: дик-та-ту-ра!
Вечером Тарова вызвали на допрос. Поручик Юкава был сух и официален.
— На предыдущем допросе вы показали, что имели задание создать резидентуру. Что вами сделано во исполнение этого задания? Сколько агентов подготовлено вами и кто они? — спросил следователь
— Я подтверждаю свои показания. Подполковник Тосихидэ действительно поручил мне создать резидентуру на случай войны. Я подготовил трех агентов. Во избежание провала от вербовки других лиц воздержался.
— Вы или трус или ловкий враль, как выразился майор Катагири. Назовите ваших «агентов»?
Ермак Дионисович назвал фамилии сослуживцев по белой армии, проживавших в Забайкалье. Таров знал: люди эти смелые, не держат камень за пазухой за прошлое. Если японская разведка направит связника, ему организуют достойную встречу.
