Обойдя группу мальчишек, которые, весело смеясь, играли в хлопки, Бека остановилась перед своим шкафчиком. Его дверца была приоткрыта.
— Я точно помню, что запирала ее, — подумала девушка.
Она открыла дверцу и застыла от изумления.
Бека повернулась к своей соседке, Кари Тейлор, которая в этот момент открывала свой шкафчик.
— Бека, что случилось?
— Посмотри сама, — сказала Бека.
— О! Какой кошмар! — воскликнула Кари, заглядывая в шкаф, через плечо Беки. — Кто‑то тут все испортил!
— Все! — с горечью подтвердила Бека.
Ее учебники, всегда аккуратно сложенные стопками на верхней полке, были грудой свалены на дне шкафа. Тетради измяты, многие страницы вырваны. Шерстяной шарф, который она хранила в этом шкафу, клубком валялся под ворохом испорченной бумаги. Повсюду валялись карточки из картотеки ее исследовательской работы.
— Как грубо! — воскликнула Кари. — Кто мог такое натворить?
Она положила руку на дрожащее плечо Беки.
— Тебе нужно все рассказать классному руководителю!
— Да, я знаю, — ответила Бека.
Ее охватил внезапный приступ тошноты. Она заставила себя не смотреть на весь этот разгром.
— Кто мог это сделать? — повторила Кари. Вокруг уже толпились ребята.
— Я знаю, кто это сделал! — подумала Бека.
Сомнений быть не могло. Хани.
«Как это глупо, по‑детски. Я задела ее чувства, а она, в отместку, испортила все мои вещи».
— А‑а‑а! — отчаянно закричала Бека и бросилась прочь.
— Бека, ты куда? — окликнула ее Кари.
— В туалет! — на бегу ответила Бека.
Она растолкала ватагу малышей, по какой‑то причине одетых сегодня в парадную форму, и понеслась вниз по коридору. Звуки голосов эхом отзывались в ее ушах.
Скорее.
Женский туалет был в самом конце коридора.
Бека тяжело дышала.
Бледно‑серый свет зимнего дня проникал внутрь туалетной комнаты сквозь высокое замерзшее окно.
У умывальника стояла Хани в своей длинной куртке.
— Ох! — вскрикнула Бека.
Хани обернулась, удивленно взглянула на нее.
— Привет. — Хани спокойно закрыла кран и взяла бумажное полотенце.
— Хани! — заорала Бека. Она чувствовала, что теряет над собой контроль, но не могла больше сдерживаться. Она слишком долго сдерживалась. — Как ты могла!
От удивления Хани широко открыла глаза. Она перестала вытирать руки.
— Что?
— Как ты могла?
— Что, Бека, о чем ты?
— Ты прекрасно знаешь, о чем я, лгунья!
Хани смяла бумажное полотенце и уронила его на пол.
— Бека, ты очень громко кричишь. — Вместо удивленного выражения на ее лице появилось озабоченное: — С тобой все в порядке?
