— Расчетливая маленькая бестия! — сердито бросил Норман.
Дженни била мелкая дрожь. Вне всякого сомнения, она должна защищаться, чтобы не оказаться при нем в положении наложницы. Подчинив ее себе в области сексуальных отношений, он привыкнет смотреть на нее как на рабыню. Она решительно вздернула подбородок.
— Ты не можешь требовать, чтобы я…
— Я могу требовать всего! — прогремел он, сверля ее взглядом.
— Я… я не хочу… — Голос ее обрывался и пропадал. Она поднесла ко лбу холодную ладонь. Это какой-то кошмар.
Сдаться сейчас означает не только отказаться от возможности влиять на него. Это значит передать в его руки всю власть над собой, поставив себя в зависимость от его милостивой или немилостивой воли. Норман подчинит ее себе, сделает покорной и послушной. У него, видимо, буйный и вспыльчивый нрав. Что, если он обидит ее? Она окажется беззащитной. И потом сколько ни пытайся принять гордый и независимый вид, только где она, независимость? Это как прыжок со скалы. Сделал шаг в пустоту, и больше нет выбора. И нет возврата.
Низко опустив голову. Дженни перебирала пальцами браслет золотых с бриллиантами часов — его свадебный подарок. Шею ее отягощало такое же золотое с бриллиантами ожерелье. Она собрала в горсть тяжелые звенья, лежавшие на груди, и нервно сжала ладонь. Оно давило.
— Это очень дорогое ожерелье. — Его слова упали веско и тяжело, как камни на песок.
— Я догадалась. Слишком дорогое, — отозвалась она подавленно.
Ему она подарила пару очень симпатичных серебряных запонок. На них ушли почти все ее сбережения. Норман был, видимо, тронут, подарок явно доставил ему удовольствие. Но ее часы и ожерелье обошлись, наверное, в несколько тысяч, так сказала Арабелла.
— И оно стоит тех денег, которые за него заплачены, — холодно добавил он.
Дженни со злостью подумала, стоит ли таких же денег рубиновый браслет, который он подарил Арабелле? И снова ощутила укол ревности. Его неуместная, как она теперь считала, расточительность вызывала в ней раздражение. Он потратил часть денег из приданого. И зачем? Каждый раз, сверяя время по своим часам, она будет вспоминать, что они, собственно говоря, куплены на ее деньги. На те, которые отец передал Норману в качестве платы за молчание.
— Ты так думаешь? И полагаешь, что твоя щедрость должна быть вознаграждена? — вызывающе спросила она.
— Мой бог! На ком я женился? — Норман задохнулся от возмущения. Джейн смущенно пролепетала что-то, и Норман железными тисками сдавил ей запястье. — Черт тебя побери! — прорычал он. — Посмотри на меня! Посмотри! — Он взял ее за подбородок и заставил заглянуть себе в глаза.
