* * *
Княжеская кавалькада въехала в ворота столичной резиденции уже за полдень. К этому моменту мы уже совсем не разговаривали с упырем, успев по третьему разу разругаться в пух и прах. Самое забавное, что с каждым новым скандалом мы явно все более распускали крылья, изгоняя осадок предыдущего вечера. И, когда князь со свитой вступил во дворец, мой телохранитель вольготно расположился на перилах лестницы и насмешливо наблюдал за шумной и веселой толпой придворных.
Я стояла на верхней ступени и мрачно разглядывала собственного отца, обнимавшего за талию мою же подругу. Это была вторая из трех моих подруг, самая скромная и тихая. Зато сейчас Маринетта сияла, как начищенный медяк, и кокетливо стреляла глазками в собственного государя.
— Вот это зрелище, — протянула я, разглядывая милую картину.
— Лиора?! — воскликнул отец, вставший, как вкопанный и округливший глаза.
— Ой, — пискнула самая скромная распутница в мире Мрака и спряталась за спину князя.
— Что ты здесь делаешь? — князь сурово сдвинул брови и продолжил подъем, забыв про новую пассию.
— Похоже, гадость моя, тебе не рады, — хмыкнул за спиной вампирюга.
— Молчите, чудовище, — мрачно отозвалась я. Эпитет «гадость моя» прилип ко мне пару часов назад. Он до того понравился упырю, что теперь не сходил с его холодного языка.
— Вампир?! — потрясенно вопросил князь Пронежский и по кругу обошел нас с телохранителем.
Остальные придворные вообще дальше не пошли. Маринетта совсем исчезла за их спинами, и мой гневный взор был направлен теперь только на отца. Одариан лениво встал с перил и кивнул князю. Это был не жест приветствия или уважения. Скорей, дань этикету, отданная с демонстративным пренебрежением.
— А что вас так удивляет, мой князь? — не менее сурово спросила я. — Это мой сопровождающий. Разве вы не знали, кому вручаете свою единственную дочь?
Вместо ответа отец отрицательно помотал головой, ухватил меня за рукав и потянул за собой, опасливо косясь на счастливого до безобразия вампира. Само клыкастое недоразумение шествовало за нами с отцом, сохраняя некоторую дистанцию. Тем неуютней чувствовал себя князь Пронежский. Лично меня просто распирало от всего, что произошло за последнее время. И больше всего от его отрицательного мотания.
— И каким же образом, отец, ты выкинул меня из Пронежа, даже не удосужившись узнать, кто поведет меня к горгулам? — потребовала я ответ, как только за нами закрылась дверь отцовского кабинета.
