Я все плачу, и плачу, и плачу, на этот раз в полном одиночестве, и мне намного легче.
С распухшими от слез глазами отправляюсь в кухню. Смотрю на миску Курро, выбрасываю остатки еды в мусорное ведро, мою, вытираю и теперь не знаю, что с ней делать. Ставлю ее на кухонный стол, беру пакет с сухим кормом, лекарства, сгребаю все в кучу и опять начинаю рыдать.
Открывается входная дверь. Это Ракель. Она обнимает меня.
— Я так и знала, что ты будешь в таком состоянии, Булочка. Пойдем. Пожалуйста, успокойся.
Я пытаюсь сказать, что не могу. Что не хочу. Что отказываюсь верить в то, что Курро больше не вернется. Но из-за рыданий не могу произнести ни слова. Спустя полчаса убеждаю сестру уйти. Забираю у нее свои ключи, чтобы она больше не приходила ко мне без предупреждения и не беспокоила меня. Мне нужно побыть одной.
Захожу в ванную, вижу лоток с песком для Курро и снова начинаю рыдать. Сажусь на унитаз, готовая проплакать несколько часов напролет, но слышу, как кто-то барабанит в дверь. Уверенная, что это снова Ракель, открываю.
Сеньор Циммерман. Явно в недобром расположении духа.
Что он здесь делает?
Он с удивлением на меня смотрит. Выражение его лица меняется. Не шевельнувшись, он спрашивает:
— Что с тобой случилось, Джуд?
Я не могу ответить, потому что опять начинаю плакать.
Он замирает, а я подхожу к нему, прижимаюсь к его груди, и он меня обнимает. Мне сейчас так нужны его объятия. Я слышу, как закрывается дверь, и плачу еще горше.
Не знаю, сколько времени мы так простояли, но вдруг понимаю, что его рубашка мокрая от моих слез. Отстраняюсь от него и бормочу:
— Курро, мой кот, умер.
Впервые я произнесла это страшное слово. Я ненавижу его!
Мое лицо опять искажается судорогой. Я рыдаю. Эрик притягивает меня к себе и усаживает рядом с собой на диван. Я пытаюсь произнести хоть слово, но не могу. Мне удается лишь пробормотать что-то нечленораздельное. Мое тело невольно содрогается. Эрик растерян, он не знает, что делать. В конце концов встает, наливает стакан воды, приносит мне и заставляет выпить. Я немного успокаиваюсь.
— Сочувствую тебе, Джуд. Мне очень жаль.
С трудом киваю и сжимаю губы, пытаясь сдержать эмоции. Прижимаюсь к его груди. Слезы льются сами по себе, но я больше не всхлипываю. Эрик нежно гладит меня по волосам.
После полуночи все еще тяжело на душе, но я уже могу контролировать свое тело и речь. Приподнимаюсь и смотрю на Эрика.
— Спасибо, — говорю я.
По его глазам вижу, что он волнуется. Он прижимается своим лбом к моему и тихо произносит:
