Заклятие дома с химерами | страница 62

Со мной дядюшка Аливер обычно был очень внимательным и чутким. Он за меня очень волновался и так заботился о моей голове, что мне хотелось, чтобы его внимание к ней ослабло. В те же дни, когда он говорил со мной коротко и резко, я понимал, что мне лучше. Он был первоклассным медиком, знавшим все о работе человеческой единицы.

— Похоже, ты не выспался, — сказал дядюшка Аливер. Он потрогал мой лоб и послушал мое сердце, а затем выложил недельный запас пилюль. После этого, не считая нескольких коротких вопросов, его визит обычно заканчивался. — Бедная Розамуть, Клод. Она так страдает. У нее выпадают волосы, а кожа темнеет.

— Да, бедная тетушка.

— Из-за нее весь дом вверх дном. Мой брат Ричид считает, что видел, как по его спальне бегала деревянная резьба, но я думаю, что виной всему выпитый им бокал бордо. Мистер Грум сообщил о внезапном свертывании продуктов, начиная с молока и заканчивая марципанами, а висевшая в кладовке свиная туша будто бы внезапно пошла странными синими полосами. Не говоря уже о том, что ребенок кузины Лолли, которого она назвала Кеннифом в честь своего отца, родился очень слабым. А тетушка Оммебол Олиф, твоя многоуважаемая бабушка, постоянно пребывающая в отвратительном настроении, дала несчастному ребенку в качестве предмета рождения кусок стружки от карандаша. Не думаю, что он доживет до следующего утра. И конечно же, проснувшаяся Свалка. Этого достаточно, чтобы заставить нервничать любого. Не припомню таких неприятностей со времени пропажи Риппита. Впрочем, ты не меняешься. Неизменный Клод.

— Я прислушивался к дверной ручке, но так и не сумел ее обнаружить.

— Она должна где-нибудь быть. Клод, возможно, мы могли бы побегать по дому и посмотреть, что ты сможешь услышать. Только тихо, Тимфи не нужно об этом знать. Да, думаю, мы могли бы. Ты не против, Клод? Тебе не нужно будет идти на уроки.

— Конечно, дядя.

— Кстати, как прошло твое Сидение? Я забыл спросить. Хорошая девушка?

— Думаю, все прошло нормально. И, дядя, во время Сидения…

— Думаю, ты говоришь о салфетке.

— Да, салфетка. И, дядя, кое-что еще. Диван в гостиной — он говорил. Очень тихо. Он сказал, что его имя — Виктория Холлест.

— Виктория Холлест, неужели? — сказал дядя рассеянно.

— Да, — сказал я. — Больше мне нечего сказать, за исключением того факта, что он произносил кое-что еще, кроме своего имени. Он спрашивал о ком-то по имени Маргарет. Я совершенно уверен, что слышал это. Если хочешь, я могу пойти и послушать еще раз.