— Горничной? — спросила я.
— Горничная — это Айрмонгер снизу, которой позволено одевать тех, кто над нами, обслуживать их тела. Это очень привилегированное положение. В этой спальне нет горничных, потому что у каждой горничной есть своя комната.
— С ночным горшком.
— Да. А нам приходится пользоваться общими.
— Теперь же нам особенно строго запрещено приближаться к верхним Айрмонгерам. Теперь, когда дверная ручка мадам Розамути отправилась путешествовать.
— Они искали ее повсюду. Мистер Старридж из-за всего этого очень нервничает, все вокруг подавлены. Мы бы все очень хотели найти эту ручку, но никто не знает, куда она подевалась. Они тщательно обыскали наши комнаты, копались в матрацах, выворачивали карманы, перевернули все вверх дном — Господь свидетель, мы их полностью поддерживали, но ее нигде не нашли. Она такая маленькая, а дом такой большой.
— А вы знаете, какой предмет рождения у миссис Пиггот? — спросила я.
— У миссис Пиггот — корсет, у мистера Старриджа — корабельный фонарь, а у мистера Бриггса — рожок для обуви.
— У мистера Грума — щипцы для сахара, а у миссис Грум — форма для желе. У миссис Смит — ключ, один из ключей в ее связке. Я вот думаю, что же случится, если узнать, какой это ключ. Думаю, тогда получится открыть саму миссис Смит!
— Подумай, что может из нее выскочить.
— Мне бы это совсем не понравилось.
— А! Осторожно, Айрмонгер, тебя заедят до смерти!
В ужасной панике все стали колотить по своим ночным рубашкам. Я посмотрела на собственные голые ноги и увидела, что по ним карабкаются полчища насекомых. Я почувствовала их еще раньше, но в темноте подумала, что это легкие касания чьих-то пальцев, потому что девушки и раньше касались и гладили меня. Но сейчас я слышала писк и жужжание и чувствовала, как по мне ползает какая-то мелочь.
— Что это?! — заорала я. — Уберите их!
— Ее кусают.
— Сильно кусают.
— Это все из-за новой крови. Они любят ее.
— Нам лучше вернуться в свои постели. Натяни на себя сетку, Айрмонгер, или ты станешь такой красной и опухшей, что сможешь только стонать и рыдать.
— И чесаться, чесаться, чесаться.
Пока мы бежали к своим кроватям, я заметила, как наши тени пляшут в свете свечи. Но затем я поняла, что это были не тени, а неисчислимое множество спешно убегавших насекомых.
— Спасибо, что рассказала нам свою историю, Лосси Айрмонгер.
— Люси Пеннант.
— Спасибо.
— Спасибо.
— Я перескажу вам ее в любой момент, когда вы этого захотите, — сказала я.
— Перескажешь?