Но… Я бросилась к стопке листов, прикрытых другими листами. Быстро разыскала нужный лист — один из последних. С набатно бьющимся сердцем заглянула уже в глаза Валеры… Живые. Чуть не заплакала. Из-за себя бессовестной: вспомнила о Валере, только после того как мне понадобился его брат! Бессовестная…
Звонок мобильника, недавно переключённого с «тишины».
Нет, только не от него… Пожалуйста, Господи… Только не от него!
Женя
— Да!
— Алёна, я не звонил, но… — торопливо заговорил Женя. — Сегодня нам позвонили: Валера в больнице с ожогами — тяжёлыми, но не опасными. Глаза — в норме!
Я затряслась от рвавшихся наружу слёз, но снова проморгалась.
— Женя! Женя! — горячечно зашептала я, чуть не в панике оглядываясь на дверь, которую только что лихорадочно закрыла. — Женя, у меня… У меня… Нас с тобой сфоткали, когда мы были у тебя в машине. Меня шантажируют, Женька! Что делать?! И ещё… Не сочти меня дурой и сволочью, у тебя несчастье, а я о своём… Женя, не обижайся, пожалуйста, не обижайся, только не бросай трубку! Женя, он женат?! Пожалуйста! Женя, я тут с ума сойду!
— Закрой. Рот, — размеренно и чётко, как глухой, сказал Женька.
Я замерла. Прислушиваясь к тишине в трубке, я безнадёжно думала: сейчас он скажет что-нибудь матом и отключится. Услышала — или показалось, что услышала, как он учащённо дышит. Потом Женька сказал:
— Не уходи далеко. Я сейчас позвоню и узнаю. Хорошо?
— Ага…
Меня трясло так, что я бросила трубку, мокрую от пота, выступившего на пальцах, — так её сжимала… Села на кровати и качалась из стороны в сторону, ни о чём не думая, только механически повторяя: «Он сейчас позвонит и всё узнает… Он сейчас позвонит…»
Звонок, негромкий и привычный, раздался так вдруг, что я отшатнулась, а потом кинулась на мобильник, словно боясь — он взлетит и удерёт от меня, если я не успею его поймать. Женя. Неужели он уже знает?… Трубка выскользнула из мокрых пальцев — так я испугалась, что он сейчас скажет — всё правда!
— Алёна, не психуй. Он никогда женатым не был.
Я посидела, успокаивая дыхание и сердце, подошла к окну, открыла раму. Холодный ветер налетел успокаивающей сырой прохладой, напомнившей о будущих дождях, и я смогла вздохнуть полной грудью. Хотя горло всё ещё чувствовалось зажатым до боли. Подняла мобильник. Трудно выговорила:
— Женя, прости… И спасибо.
— Вместо спасиба ты мне сейчас расскажешь про шантаж. Всё и в подробностях.
За этим деловито сухим тоном я увидела холодные глаза Жени.
