— Ничего… У меня, кроме карандаша, ещё и ластик есть!
Я сражалась с этим чёртовым портретом, наверное, всю ночь. Я стирала царапину, старалась закрасить зрачок глаза… Иногда мне казалось, я сошла с ума… А потом застонала от боли в спине и оглянулась. За окном светлело… Согнувшись, я встала, походила по комнате, с трудом воспринимая факт: будильник показывает шестой час.
Снова подошла к столу. На портрете мужчина смотрел на меня обоими глазами, хотя один из них и был перерезан царапиной — правда, уже не такой отчётливо чёрной.
— Ничего, — мрачно сказала я. — Завтра я тебе попробую ещё и эту дрянь убрать.
Как я психанула утром, минут через сорок, проснувшись уже по звонку будильника и обнаружив, что этот глаз снова посветлел! Слабая от бессонной ночи, но злая от обиды: ведь получилось же сначала! — я с трудом взяла себя в руки и снова закрасила глаз, как смогла, да ещё ластиком снова еле заметным сделала порез. Ещё подумала про результат: «До дыры ему глаз дотру! Новый портрет нарисовать, что ли? А этот куда девать?!»
Кофе не спас. В затуманенных бессонной ночью мозгах нудела лишь одна мысль: «Хорошо, что сегодня Женька не везёт меня на работу!» Обоснование сильное: в переполненном поутру транспорте заснуть точно не дадут, а вот мягкие кресла в салоне «мазды» усыпляют мгновенно. Уже в прихожей мельком глянув в зеркало — не крашусь же, только волосы пригладить — снова чертыхнулась: прокушенная губа кровоточила. Пришлось замазать её маминой помадой и пожалеть, что у себя такой нет — на всякий случай. Купить, что ли, после работы? Деньги теперь есть — на мелочь не жаль.
На работе позорно уснула — прямо за столом, скрестив на столе, перед компьютером, руки — щекой на них. Засыпала под резкий стук клавиш пишмашинок — проснулась в тишине. Ничего не соображающая, с головной болью, трудно подняла голову от стола и застыла: в комнате никого! Причём и рабочих машинок не видно и не слышно! Куда все подевались?!
Оказывается, Машенька скомандовала перетащить орудия труда в другой кабинет, а дверь в эту комнату закрыли, чтобы меня не будить. Порфирий Иванович не возражал. Кажется, именно он выдвинул теорию, что я влюбилась: видел, как я вчера приехала на работу на шикарной машине. А тут ещё на моём лице пара намёков на бурно проведённую ночь, да и впервые засечённая коллегами помада на вспухших губах! И женщины обрадовались: наша Алёнка наконец кавалера себе нашла!
В нашей конторе, этом стоячем болотце, любая новость — скандал века! Ладно, хоть выспаться дали. Но это заслуга Порфирия: какой ему прок от непроспавшегося работника? Напортачит с перепечаткой — клиентов не будет.
