со всех сторон. Слишком уж увлеченно и часто он отдавался
игре в жизнь и смерть.Он снова закашлялся и бросил в рот подушечку «Холлса». Сверив время по наручным часам «Сейко» и пригладив свои жидкие, седеющие волосы, Кевин Хокинс покинул туалетную комнату.
Он аккуратно влился в движущуюся по коридору толпу на этаже, где должно было произойти убийство. Время приближалось, и он чувствовал приятный зуд во всем теле. Мужчина даже принялся напевать какую-то старую, почти забытую смешную песенку. Он тащил за собой чемодан фирмы «Делси», к днищу которого крепились вошедшие в моду колесики. «Ходячий» чемодан делал его похожим на туриста, совершенно не отличимого от всех прочих в этом муравейнике.
Красные цифры на черном табло часов аэропорта показывали 11:40. Лайнер компании «Нортвест Эрлайнз» рейсом из Токио только что приземлился. Самолет подрулил к галерее номер 41 точно по расписанию. Некоторые люди знают, как летать. «Нортвест Эрлайнз» выбрало эту фразу в качестве своей рекламы.
Боги улыбались, глядя с высоты на Кевина Хокинса, а у того на лице появилась мрачная и холодная усмешка. Боги тоже любили поиграть. Жизнь и смерть. В общем-то, они и придумали эту игру.
Он ощутил напряжение, возникающее перед тем, когда первая волна пассажиров достигает коридора. Фотокорреспондент продолжал двигаться вперед, пока не достиг точки, в которой пересекались два коридора.
В этот момент он и увидел выстроившуюся фалангу телохранителей и восторженных встречающих. Он вновь мысленно сфотографировал эту сцену. Взглянув на мистера Танаку из «Нипрей Корпорейшн», он сделал еще один снимок.
Адреналин вскипал в крови, словно лава вулкана Килау на Гаваях, который он видел, когда исполнял заказ для «Ньюсуик». Адреналин. Ничто с ним не сравнится. Он уже привык к таким ощущениям.
Теперь в любую секунду.
В любую секунду.
В любую наносекунду, а он знал, что эта единица времени относится к секунде, как та к тридцати годам.
Никаких ориентиров для определения расстояния в коридоре не было, но Хокинс прекрасно знал это место. Он мысленно представлял себе окружающее под всевозможными углами. Все точки пересечения были ему ясны.
В любую секунду. Жизнь и смерть.
На полу аэропорта можно было даже нарисовать большой черный крест.
Кевин Хокинс ощущал себя богом.
Итак, начали. Камеры приготовлены. Заряжай! Сейчас здесь кто-то умрет.
