- Мой красавец решил, что я неподходящая для него наездница! – смеялась Даша.
- А мне кажется, что это лошадь недостаточно для тебя воспитана, - ответил Милан.
- Это почему же?
- Ни один уважающий себя конь не сбросит с себя столь красивую девушку.
Милан не знал, почему его фразы приобретали в разговоре с ней определенную двусмысленность, но ему нравилось, как она краснела. Хотя ничего такого он не имел ввиду. Она действительно слишком юная, чтобы думать об этом сейчас.
- Тогда у этого коня совершенно другие вкусы, - сообщила Даша. - Я уверена, что ему гораздо больше меня нравится вон та кобылка, - она показала на третью лошадь, которая возила сейчас какого-то подростка. Самая низкая, она была серой в яблоках, а в ее гриву и хвост были вплетены разноцветные ленточки.
- Ну, она безусловно хорошо, но я действительно нахожу ,что у твоего коня нет вкуса, -улыбнулся Милан.
Когда время вышло, Даша спешилась, неуклюже соскользнув с мощной спины лошади, и стала ласково гладить бархатную морду и шею. Губы Агата искали ее ладонь, надеясь на угощение.
- В следующий раз возьмите с собой сахар или морковку, - сказал инструктор.
- Возьмем непременно, - ответил молодой человек, а Даша удивленно подняла брови. Это волшебство не закончится сегодняшним днем?
Расплатившись за урок верховой езды, Милан протянул ей руку и медленно повел по аллеям парка.
- Хочешь перекусить?
- Наверное, да.
- Как насчет пиццы?
- С огромным удовольствием.
Они забрели в дешевую пиццерию неподалеку, заказали «Каприччиозо» и 2 молочных коктейля.
- Ты довольна верховой прогулкой?
- О да, - мечтательно протянула девушка, - я бредила лошадьми с 7 лет. Мы с родителями поехали в Крым. По набережной какой-то мужичок водил лошадь, я когда ее увидела ,прямо набросилась на отца с просьбой разрешить мне покататься. Первое прикосновение у животному заставило меня испытать чувство благоговения и преклонения. Столько ума, столько грации, это удивительные создания.
- Тебе еще удавалось потом покататься?
- Нет, к сожалению. Мама боялась ,что я упаду и покалечусь, поэтому когда мы вернулись, не было и речи о верховой езде.
- Не боишься, что сейчас она будет против?
- Нет , я думаю, что сейчас ей будет все-равно, - голос девушки стал напряженным.
- Почему?
Даша задумалась. Как бы ответить на этот вопрос? Она не хотела говорить о родителях – слишком это личное, и ей до сих пор больно настолько, что сжимается горло и подступают слезы. И тут вспомнила совет Ксюши – перевести разговор на него.
