И наотрез отказался обнародовать данные, в которых имелись колебания, не дозволяющие строгого вывода.
Гейденгайн в письмах, присланных в Петербург, например, безуспешно пытался уговорить его хоть как-то упомянуть про исследования содержания сахара в моче и крови. Этот момент весьма уместно было бы осветить в его полутоме «Handbuch der Physiologie». Ведь там надлежит точно подсказать читателю-физиологу, где найдет он подробное освещение каждого отдельного вопроса — вот так: «По наблюдениям И. Павлова (Arch f. d. ges. Physiol, Bd. XVI, S. 124, 1878)». Или: «Афанасьев и Павлов раздражением других чувствительных нервов получали такой эффект… (ibid. S. 182)». И снова: «По исследованиям Павлова…» Но милый доктор оказался непреклонен — и прекрасно!..
Словом, как раз этой статье, над заглавием которой красовалось «Из Физиологического института в Бреславле», и суждено стало возвестить в XVI томе «Архива» о европейском дебюте недюжинного таланта.
… А его имя в заголовке было переврано оттого, вероятно, что Иван Петрович вместо «Joh. Pawlow» написал «J. Pawlow», вот наборщик и перепутал «J» и «S».
В тогдашних книгах хватало опечаток и похлеще, и не последней из таких она будет в жизни, прежде чем к его имени станут относиться уже столь трепетно, что даже англичане и американцы, не знающие отчеств, вопреки обычаям своего языка, начнут на переведенных его книгах ставить «by Ivan Petrovitch PAVLOV»!
Но, кстати, и не первой была эта опечатка.
Еще перед поездкой, теплою весной 77-го — уже перед экзаменами за четвертый курс академии, он доложил в Обществе естествоиспытателей те две своих статьи: о рефлекторном торможении слюнных желез и о механике постоянства кровяного давления. После докладов и было наконец сочтено подобающим осчастливить его баллотировкою хотя бы в члены-сотрудники.
Но в конце мая выходит книжечка «Трудов» с протоколами, и все знакомые в страничку тычут: избирается Павлов Иван Павлович!
А та статья о его бреславльских экспериментах так Пфлюгеру понравилась, что остальным, следом присланным, уже дверь открыта была настежь: прочтет Пфлюгер — и в типографию с рассыльным. Но Иван Петрович статью, которую по диссертации написал с Афанасьевым, отправил сразу, как Гейденгайн известил, что первая принята. А две другие Устимович задержал — вдруг проснулся, засуетился: как же, его лаборатория станет теперь в Европе известна, надо бы и самому не только в ее названии над заголовком значиться!
