Знание-сила, 2000 № 10 (880) | страница 25

Плановое производство специалистов с высшим образованием постоянно порождало такие перекосы, какие и не снились странам со свободным рынком труда и волюнтаризмом университетов. Сначала восстанавливая порушенное гражданской войной, потом вооружаясь до зубов, потом снова восстанавливая разрушенное, потом догоняя и перегоняя, страна немыслимыми темпами производила все новых и новых инженеров. Это наложило мощный отпечаток на всю советскую культуру и на стиль мышления политической элиты: если на Западе ее в основном составляют юристы, историки, специалисты по менеджменту (и никогда – инженеры), то у нас это в подавляющем большинстве именно люди технических, а не гуманитарных специальностей.

И хотя сегодня нам вроде ни к чему вооружаться с прежней силой, и индустриализацию мы в общих чертах завершили – мы по-прежнему более всего выпускаем инженеров. На втором месте по численности – педагоги, как будто и сегодня мы преодолеваем всеобщую безграмотность. По мнению Льва Гудкова, такая структура подготовки «соответствует крайне примитивному и ненормальному состоянию общества, пережившего социальную катастрофу, потерявшему свои традиционные репродуктивные институты и промышленную основу».

В конце концов, многое и у нас, как и на Западе, зависит от самого человека; некоторым удается подняться на мировой уровень достижений в своей области. Но это не отменяет сам факт общего кризиса советской системы высшего образования – сегодня его не признают только работники самой системы, которые все свои проблемы упорно сводят к недостатку государственного финансирования и не предлагают никаких серьезных содержательных перемен. И далее предполагаемые сегодня реформы (если они состоятся), которые заменяют экзамены тестами, а преподавателей – компьютерами, не отменяют основной порок советской и постсоветской системы высшего образования, воспроизводящей школяров и «образованцев» для будущей элиты страны.

Татьяна Заславская, академик РАН

Сегодня нами правит все та же слегка обновленная номенклатура, вырастившая за последнее время достойное пополнение. Много в ней представителей бывшего второго эшелона, заместителей, которых слишком долго держали в подчиненном положении и которые в конце концов взбунтовались. Как не взбунтуешься, если до 1953 года между первой работой и первой номенклатурной должностью в среднем «отслуживали» восемь лет, а в конце восьмидеся-тых-двадцать три года! Советская система была лишена внутренних механизмов обновления правящего слоя, даже репрессии использовались для периодической прочистки каналов вертикальной мобильности, освобождения «путей наверх». А кончились репрессии – и каналы тут же забились, что стало одной из причин взрыва.