— Всего хорошего, спасибо за приятный вечер, — скороговоркой, и берется за ручку двери, наплевав на то, что по всем правилам хорошего тона Серж должен выйти первым, открыть сам дверь и подать Соне руку. И он так всегда и делал. Но сейчас ей не до политеса.
— Стоп, — сквозь мягкий мужской вокал слышно, как щелкнул центральный замок, запирая дверь. Потом заглох мотор. А потом Серж повернулся всем корпусом к ней. — Сегодня у нас очередная дата, Софи.
— Слушай, я не думаю, что…
Что-то еще раз щелкнуло, и спинка ее кресла опустилась вниз, почти до горизонтали. Соня попыталась удержать положение собственного тела, но Серж прижал ее плечо к креслу, наклонился. И выдохнул:
— А ты не думай…
Замер над ней. Насладиться. Этим коктейлем ожидания и предвкушения в ее глазах. О, нет, ему не показалось — она хочет этого, так же, как и он сам. Наверное, ради этого стоило ждать три месяца — чтобы любоваться этими невозможными синими глазами, до краев наполненными предвкушением его поцелуя.
— Серж… — в ее голосе — то ли просьба, то ли — предупреждение.
Он не ответил. Медленно провел пальцем — от виска по скуле к подбородку. Взгляд его скользил вслед за пальцем. Не хотелось торопиться. Насладиться хотелось ею — такой, замершей под ним, ждущей. Это оказалось странно волнующим, очень.
Софи что-то выдохнула — по-русски, но он не понял, не разобрал слова. А потом она запустила пальцы в его волосы на затылке, притянула резко и…
Ощущение триумфа ярко вспыхнуло внутри — но кратко. И было смыто волной других ощущений. Приятных. Безусловно, очень приятных.
Она умеет целоваться, это он оценил еще в прошлый раз. Но тогда был другой поцелуй — ворованный. Или подаренный — алкоголем и горячими танцам. Тот поцелуй был, конечно, и сам такой — горячий, пряный. А сейчас поцелуй был… правильным. Долгим. Гладким. Неторопливым. Поначалу.
Поцеловав его первой, Софи словно испугалась. И сейчас отдала всю инициативу ему. Лишь позволяла целовать себя. Но позволяла так, что Серж начал потихоньку сходить с ума. От ее рваного дыхания. От того, как крепко лежат ее пальцы на его затылке, не позволяя отодвинуться. А потом Софи стала отвечать ему. И тут потеря самоконтроля стала фактом.
И губ ее мало. Вниз, по шее, здесь пахнет особенно, обморочно сладко. На ней светлое трикотажное платье с широким воротом. И этот ворот легко можно оттянуть в сторону, стащить вниз, обнажить плечо, перечеркнутое белой тонкой лямкой бюстгальтера. И это почему-то заставляет тормоза отказать окончательно.
