Глобализация проникнута идеей всеобщего подражания, усреднения, унификации. Вместо разнообразия профессий для личности, о котором мечтал Ортега, всемирная потребность преимущественно в одной профессии — торговый агент[48]. Вот они-то, торговые агенты и вечно современны, им будущее ни к чему, продать нужно сегодня, чтобы успеть получить прибыль. И продается всё больше окартиненный суррогат жизни.
Остается только материться. И общая неудовлетворенность современного человека, проявляющаяся в брани, связана со многими факторами глобализации мира, приводящими к стиранию национальных и индивидуальных особенностей. В остатке — матерщина как самый общий человеческий инвариант, связанный с наиболее семиотизированным в наше время, но животным по первоначальной сути процессом — коитусом[49]. Однако, если с развитием культуры этот процесс постепенно табуировался, делался все более тайным, запрещался к прямому речевому описанию и визуализации (чем повышалась его культурная ценность), то единая телевизионно-интернетная контркультура, напротив, превращает секс в объект массового тиражирования и сбыта. А человеку, постоянно получающему такой суррогат вместо жизни, остается одно — столь же постоянно материться, покрывая бранью свою внутреннюю пустоту.
Ортега с болью описывает начало этого процесса — реализм и натурализм в искусстве. Основным объектом его критики становится реалистический роман девятнадцатого века, невиннейшее, с нашей сегодняшней точки зрения, явление. Однако философ сумел увидеть опасность в самом зародыше, хотя, к примеру, «Мадам Бовари» Флобера — зародыш, уже достаточно хорошо развитый. Позитивизм в науке и материализм в философии, резко негативно оцененные уже в «Анатомии рассеянной души», ведут к гедонистически-потребительскому отношению к жизни, заклейменному Ортегой в «Восстании масс».
Уже в «Анатомии рассеянной души» философ начал борьбу за личность человека против массовой безличности, которая век спустя дошла до мировой виртуальной обезличенности. Уже не личность героя книги или фильма меняется в восприятии читателя, сам пользователь Интернета может взять себе напрокат любую личину (nick из набора поп-идолов и поп-икон), чтобы, не пачкая своего настоящего имени, виртуально доставить себе то самое удовольствие, которое для актеров всемирного суперзрелища поневоле превращается в работу.
Мир все больше делится на тех, кто с той, и тех, кто с этой стороны экрана: на конструирующих визуальную картинку (новостей, блок-бастеров, видеороликов и т. д. и т. п., включая занимающую очень существенный объем этой картинки порнографию) и потребляющих ее, оплачивающих ее, причем не только деньгами, но и своей реальной жизнью, которую люди меняют на жизнь виртуальную.
