Самым важным в обеих заметках было вот что: и убийство, и пошлая измена произошли с полной непредсказуемостью, благодаря которой и не осталось никаких следов.
Конвей увидел в этом неплохую идею для рассказа и был уверен, что на сей раз все получится. Он работал до шести часов вечера, устал, проголодался, но чувствовал себя превосходно. Ему захотелось прогуляться. Хелен наверняка не собиралась готовить ужин, а значит, можно выскользнуть из дома, не столкнувшись с ней. Конвей подошел к двери и прислушался. Похоже, Хелен ушла в кино, как довольно часто поступала после ссор. Потом она где-нибудь поужинает и отправится еще на один сеанс.
Конвей опасливо спустился вниз. В доме было тихо. Машина стояла в гараже.
Поужинав в ближайшем ресторане, он решил проверить, насколько достоверен придуманный им сюжет. Конвею хотелось написать рассказ об «идеальном» убийстве, когда алиби преступнику обеспечивала сама полиция. Значит, необходимы очень точный расчет времени и полная непредсказуемость злодеяния.
Часа два он колесил на машине, сверяя время и расстояния, даже отметил места на улицах и высчитал маршруты, чтобы доказать себе, что задумка была вполне осуществимой. Но оказалось, что она не просто осуществима, а безупречна.
Конвей вернулся домой в прекрасном расположении духа. Следующие два дня он работал много и с удовольствием. С Хелен виделся только за обедом. Ссор не возникало, потому что оба молчали. Вера Артура в возможность написать хороший рассказ все крепла. Быть может, его даже экранизируют, и тогда они разом разрешат все свои затруднения. На третий день к полуночи рассказ был наполовину готов.
Утром за завтраком Хелен заметила:
— Машинка стучала без умолку.
— Да, работа спорится! — Артур вдруг понял, что это были первые слова, произнесенные им за трое суток.
— Если тебе нужны бумага, копирка или карандаши, скажи мне. Стук машинки для меня — что симфония. Не хочу, чтобы она прерывалась. Если вдохновение пройдет, неизвестно, когда оно вернется.
Хелен радовалась, когда муж работал. Видимо, это чувство в ее душе еще не угасло.
— Пожалуй, нынче утром или вечером никакой симфонии не будет.
— Что ж, этого и следовало ожидать.
— Мне надо придумать развязку, а уж потом строчить.
В глазах Хелен мелькнуло легкое презрение, но она смолчала. Конвей поспешно проглотил завтрак и закрылся в кабинете. Перечитав написанное, он сделал несколько поправок и начал обдумывать развитие сюжета. Он описал преступника, который совершил так называемое «невозможное, идеальное» убийство. Теперь надо было создать героя, который оказался бы чуть-чуть умнее убийцы и доказал, что «идеальное» мокрое дело провернуть нельзя. Легкие решения — неожиданные догадки, случайные совпадения, забытые улики — он отверг сразу же. У Конвея убийца умел оценивать свои возможности и потому совершил тщательно продуманное и подготовленное преступление. И поймать его должны были не благодаря ошибке, а потому, что он все сделал правильно.
