— Тамара Александровна, Карп пошел домой следом за братом?
— Нет, на улицу. А Леня задержался у меня. Он еще вчера предупредил, что зайдет за ответом. Но объяснение не состоялось. У него был настолько усталый, болезненный вид, что я пощадила его. Отложила разговор до вечера. Понимаете, Иван Матвеевич, если бы он не требовал, не приказывал, я, возможно, сама бы сняла крест. Во имя любви. Но мне претит насилие. Леонид сам убил во мне святое чувство к нему. Я даже хочу совсем уехать из Руссы… — Певица зябко подернула плечами: — Не везет мне… Я ведь, дурочка, девчонкой выскочила замуж. А его в первом же бою… И опять траур…
Хозяйка пригласила Ивана к столу:
— Налить горячего чая?
Он отказался. Его преследовал запах духов. И она, словно разгадав его мысль, закрыла дверь спальни.
— На днях Карп играл в бильярд и обобрал партнера, — коробку конфет и флакон французских духов. Говорит, тот привез из столицы. Моряк какой-то…
— Моряк?! — заинтересовался Иван и невольно нащупал в кармане книжечку Овидия. — Коренастый, рыжий и желтоглазый?
— Не расспрашивала. И жалею, что приняла подарок. Все равно флакон выбросила. Но духи очень стойкие.
Она прислушалась:
— Вы правы… голоса в саду…
— За кого переживаете, Тамара Александровна?
Она сжала ладонями щеки, зажмурилась и не без колебания умоляюще проговорила:
— Иван Матвеевич, поверьте мне, Алеша не мог принести икону. Он комсомолец. Он друг Селезнева. Он уважал Рогова…
— Алеша… Где служит?
— Рабочий курорта. Сын сторожихи Смысловой. Она вместе со мной поет в церковном хоре…
— Где старостой Солеваров?
— Да. Старик очень просил меня повлиять на Рогова — спасти чудотворную икону. Староста должен был прийти ко мне, но почему-то не зашел…
Ивану вспомнился Солеваров в толпе возле дома. Теперь понятно, почему церковный староста оказался на Ильинской улице: шел да не дошел — выстрелы остановили. Другое дело — Алеша Смыслов. Зачем он пришел к Роговым и почему убежал?
— Тамара Александровна, из дверей Алеша выскочил один?
— Нет, сначала черный кот.
Воркун видел этого кота возле бочки с водой.
— А вы не обратили внимания, во что был обут Смыслов?
— Кажется… в бутсы…
Иван вспомнил о царапинах на заборе: это, видимо, следы от шипов.
— Он что… спортсмен?
— Да, отличный! И рукодел замечательный.
— И кистью владеет?
— Нет, Иван Матвеевич, ни кистью, ни голосом, ни гитарой. Поэтому Леня никогда не приглашал его к себе на концерты, хотя Леша — приятель Селезнева…
— Говорите — приятель… — И, не дожидаясь ответа, Воркун направился к выходу: — Ну, дорогуша, извините… мне пора…
