Немец озябшими руками достал из-за пазухи губную гармошку и стал совать ее Елке.
- Нах Москау коммен вир, кляйне, дох нихт. Унд цурюк аух нихт! Ним! Их браухе ее нихт!*
_______________
* До Москвы мы все равно, девочка, не дойдем. И обратно не дойдем! Бери! Мне не нужна! (нем.)
Елка в испуге схватила гармошку, чтобы не связываться. Немец довольно улыбался.
А вообще-то немцам было не до Елки. Дороги запружены техникой. Артиллерия наготове. Минометчики и бронемашины подтягиваются к Наре. Офицеры носятся, отдают приказания. Уверенные в своей силе и превосходстве, они действительно, видимо, готовились к решающему...
До Нары оставалось сто метров. Уже мост был виден.
- Хальт! Вер ист да? Вохин реннст ду? Ком цурюк!*
_______________
* Стой! Кто идет? Куда тебя несет? А ну-ка назад! (нем.)
Елку задержали... И, кажется, прочно.
Она плакала, хныкала, повторяла заученное так, что и сама, кажется, верила:
- Мне же надо, дяденьки! Ой, как надо! Я через мост быстренько-быстренько пробегу, а там и деревня наша - Сережки...
Теперь у нее действительно оставался единственный выход: идти на глазах у всех через мост. Свои по ней стрелять не будут. Свои увидят поймут. Лишь бы уговорить этих...
И она уговорила.
- Пойдошь, дэвочка, пойдошь, - сказал один из немцев на ломаном русском. - Ми тебья проводимь! Сами проводимь! А тэпэрь отдохны! Совсем чьють-чьють...
Остальные хохотали.
Ее сунули в какой-то погреб.
И медленно-медленно тянулось время. Прошло не меньше часа. И больше. И еще больше.
Вдруг наверху задрожала земля. Вой. Грохот. Опять вой.
Она прислушалась. Поняла: это немцы стреляют по нашим.
...Через полчаса ее вывели из погреба.
Сказали:
- А тэпэрь идьи, дэвочка! На мост, на мост идьи! Ми тэбья проводимь!
И опять хохот.
Теперь она поняла, в чем дело.
И пошла. Пошла в сторону моста. Совершенно одна. Но сейчас за ней, наверное, двинется ревущая колонна бронемашин и мотоциклистов.
Шаг. Два. Пять. Она шла на чуть дрожащих ногах. Еще пять шагов. Стала считать про себя: десять, восемнадцать, двадцать три... Вот уже и мост.
Наш берег молчал. Видят ли ее наши? Видят ли? Конечно, видят! Но почему же они молчат?
Она обернулась. Немецкая колонна осталась на том берегу. Странно. Значит, надо идти. Все равно идти. Еще... Еще... Шаг... Шаг... Это тридцать первый, кажется... Тридцать два... Тридцать три... Тридцать...
Она бросилась вперед. И что-то кричала.
Воздух потряс страшный взрыв. Елка почувствовала его не только ушами, но и спиной. Она упала. Потом, кажется, вскочила и вновь побежала вперед уже по нашему берегу. Спина горела. Неужели ее ранило? Теперь она думала о капитане Елизарове. Ему надо сказать то, что передал папа. Это очень важно! Даже не мост этот, а другое...
