Треск и какое-то змеиное шипение сопровождали мое приземление после неожиданно долгого полета. На десяток секунд я потерял возможность что-нибудь соображать и только корчился среди каких-то досок и рогаток, упиравшихся отовсюду мне в бока. Ударился сильно — локтем, коленкой, ребрами… Потирая ушибленные места, я все время задевал локтями о какие-то стены с обеих сторон. Ощущение реальности постепенно стало возвращаться: я понял, что упал в узкую яму, и тут же осознал, что в яме этой я не один. Совсем рядом кто-то непрерывно свирепо урчал на низких утробных нотах, хоть и не очень громко. Ужас сковал меня, и я замер, в одну секунду забыв о боли. Тут же зато я вспомнил о фонарике и ноже. Потихоньку сунул руки в карманы — фонарик на месте, а вот ножа нет — потерял. Глухое утробное ворчание не прекращалось. Так же аккуратно и тихо я вытащил руку с фонариком из кармана, потом резко сел и включил его, направив в ту сторону, откуда доносились зловещие звуки.
Я сначала не понял, кто это, а когда до меня дошло, волосы на голове встали дыбом, больше от изумления, чем от страха. Прямо передо мной сидел мелкий бес.
Что это он и есть, я догадался сразу, потому что он в точности подходил под описание Максимыча — худой, страшный и злой, да еще в курточке. Крысячьего хвоста я не видел, потому что бес на нем сидел. И тут я закричал, потому что этот бес на меня прыгнул. В испуге я откинулся назад и треснулся затылком об еще одну стенку ямы, а бес опустился мне прямо на грудь. Я его не видел, но чувствовал и, превозмогая ужас, схватил и сжал его обеими руками.
Бес заверещал, как котенок, которому сделали больно, острые коготки впились в кисти моих рук, и я почувствовал, насколько они слабы. А тельце беса было просто тщедушным, тоненькие ребрышки прощупывались под тканью его курточки и так и ходили у меня под пальцами. Каким-то чудом я не раздавил его сразу. Он продолжал жалобно пищать, ужас мой сразу же испарился, сменившись одним изумлением. Я ослабил хватку и, не выпуская странное существо из левой руки, осветил его фонариком.
В который уже раз мне стало стыдно — я держал в руке маленького перепуганного котенка, которого кто-то, видимо ради смеха, нарядил в шутовской наряд. Котенок был весь какой-то задрипанный, шерстка на голове прекоротенькая, словно плюшевая, хвост и впрямь крысячий, лапки тонюсенькие, сам тощий, а сквозь курточку проступает маленькое круглое пузико. В общем — смотреть жалко. А уж морда-то у него до чего страшненькая, мымрястая, я таких никогда и не видал. И тут вдруг до меня дошло, что это за котенок. «Да это же Ганнибал!» — сказал я даже вслух от изумления. Я совсем отпустил его и стал тихонько почесывать меж ушей. Бедняга тыкался мне своей головкой в руку и урчал от благодарности, как маленький тракторишко. Настроение у меня поднялось, кроме теплого чувства к малышу я испытывал еще и радость, что нашел его и могу теперь вернуть Светке.
