Сидя в экипаже напротив Доротеи, Хейзелмер отчаянно пытался понять, что ее так взволновало. Тони сказал ему, что она танцевала с одним из французских дипломатов, человеком сомнительной репутации. Все же маркиз считал маловероятным, чтобы болтовня этого француза могла ее так расстроить. Доротея пыталась сохранять внешнюю невозмутимость, хотя на самом деле была близка к тому, чтобы разрыдаться. Маркиз представления не имел, с чем это может быть связано. Зная, что у него не будет возможности ни спросить ее об этом, ни утешить, он и сам испытывал дискомфорт.
Экипаж остановился перед Мерион-Хаус, и джентльмены проводили леди в дом. Ферди ушел пешком, и Хейзелмер с Фэншоу, отослав экипаж, тоже решили прогуляться через площадь. Половину пути Фэншоу восторженно распространялся о радостях, даруемых любовью. Воспользовавшись советом Доротеи, он позаимствовал также и толику высокомерия у Хейзелмера, что оказалось самым верным решением.
Осознав, наконец, что его друг ничего не отвечает, и заметив серьезное выражение его лица, Фэншоу воскликнул:
— Только не говори, что вы поссорились.
Хейзелмер усмехнулся:
— Честно говоря, я и сам этого не знаю.
— Святые небеса! Да вы еще хуже нас!
— К несчастью, это так.
— Почему бы тебе в таком случае также не воспользоваться советом, который дела мне Доротея?
— Как мне известно из достоверного источника, на старшую сестру Дэрент жесткий подход не подействует, — едва заметно улыбаясь, ответил маркиз.
— Что означает совершенно противоположное, — заключил Фэншоу, все еще пребывающий в романтическом настроении.
— Ты и сам не подозреваешь, как ты прав, — произнес Хейзелмер, прощаясь с приятелем на ступенях Хейзелмер-Хаус.
Не будучи столь наблюдательными, как Хейзелмер, ни леди Мерион, ни Сесилия не заметили подавленного состояния Доротеи. Ее светлость, мучимая головной болью, поспешила лечь в постель, а Сесилия была до краев переполнена собственным счастьем и потому не обратила внимания на бледность сестры. Доротея была рада возможности уединиться в своей комнате, избежав необходимости отвечать на бесконечные каверзные вопросы.
Несколько часов она лежала в постели без сна, невидящим взором глядя в окно. Ее сердце отказывалось принять то, что было известно разуму. В то самое время, когда Хейзелмер ухаживал за ней, влюбив в себя своим легким обращением и нежными ласками, он наслаждался гораздо более близкими отношениями с прекрасной леди Уолфорд. Все более погружаясь в пучину отчаяния, Доротея сочла это свидетельством того, что он вообще не испытывает к ней никаких чувств!
